Бомбы истошный крик —Аэродром в щебень!Подъемного крана клык —на привокзальном небе —Ты, мое столетие!Поле в рубцах дорог:Танки прошли по полю.Запертое в острог,Рвущееся на волю —Ты, мое столетие!Ищущее конец,Бьющееся в падучей,Мученический венецПроволоки колючей —Ты, мое столетие!Кручу за пядью пядьБрали. И вот со склонаРинувшееся вспять,Все растеряв знамена,Ты, мое столетие!Брошенное на штык,Дважды от крови ржавый,Загнанное в тупикДьяволовой облавой —Ты, мое столетие!Царственные векаБыли твоим подножьем.Продано с молотка,Выжжено гневом Божьим —Ты, мое столетие!Кости с тобою сложим!Плоть от плоти твои,Шиты твоим покроем.Бурей своей пои!Кровью своей напоим!Верности клятву прими,Ты, мое столетие!
В Гринвич Вилидж
Всю ночь музыкант на эстрадеКачался в слоистом дыму,И тени, по-волчьему, сзадиНа плечи кидались ему.Себя самого растревожа,Он несся в какой-то провалИ нежно во влажное ложеПротяжные звуки вливал.Здесь всякий приятель со всяким,И всякий здесь всякому рад.Артисты, пропойцы, гуляки.Толкаются, пьют, говорят.Над столиком тонкий светильникМелькает в зеленом стекле.Привет тебе, мой сомогильник,Еще ты со мной на земле.Привет тебе, мой современник.Еще ты такой же, как я,Дневной неурядицы пленникНад рюмкой ночного питья.Какая-то тусклая жалостьИз труб серебристых текла.Какая-то дрянь раздеваласьНа сцене ночной догола.Картины кострами сложитеИ небо забейте доской!Не надо уже АфродитеРождаться из пены морской.Не всплыть ей со дна мифологий,И пена ее не родит,Тут девка закинула ноги,Тут кончился век афродит.Я пальцами в такт барабаню,Я в такт каблуками стучу,Я тоже со всей этой дряньюВ какую-то яму лечу.
«Мне незнакома горечь ностальгии…»
Мне незнакома горечь ностальгии.Мне нравится чужая сторона.Из всей – давно оставленной – РоссииМне не хватает русского окна.Оно мне вспоминается доныне,Когда в душе становится темно —Окно с большим крестом посередине,Вечернее горящее окно.