Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Стихи писал с 15 лет с большими перерывами. Первое стихотворение опубликовано в 1934 г. в Новгородской газете «Звезда», когда автору было 19 лет. В эмиграции публиковался в «Гранях», в «Новом журнале», в альманахе «Перекрестки» («Встречи») и антологиях. В 1980 г. издал единственный сборник стихов «Плеск волны».

Завалишин был хорошим переводчиком. Долгие годы работал над переложением на русский язык легендарных «Центурий» Нострадамуса (http://maeror.irk.ru/poezia/nostr/

). (1974 и 1976). «Нострадамус, – пишет Завалишин в комментариях к переводу, – укрепляет гуманное начало в человеке, которого судьба приносит в жертву катастрофам, социальным и революционным потрясениям, кровопролитным войнам. Только тот, кто прошёл через всё это, может открыть для себя и по-настоящему оценить Нострадамуса».

Для Завалишина Нострадамус – гениальный предтеча современных футурологов. Тем не менее, автор перевода (точнее было бы сказать переложения) пишет, что по его тексту нельзя гадать – это поэзия и не более того. «Центурии» переведены в соответствии с русским стихосложением, чтобы поэтическая красота текста стала доступной русскоязычному читателю. Вместе с тем, даже критики завалишинского перевода признают, что в нем почти нет т. н. «отсебятины», что Завалишин обладал хорошим поэтическим вкусом и мастерски находил русские эквиваленты французскому первоисточнику. Завалишинское переложение «Слова о полку Игореве» частично опубликовано в «Русской жизни» (2–5.11. 1989) и полностью в перестройку в «Литературной учебе» (3–6, 1991).

Еще в стихотворении 1934 года «Крымские фантасты» Завалишин назовет своих кумиров-романтиков: писателя Александра Грина и художника Константина Богаевского: «Их размах фантазии был дерзким, / В них обоих много свежих сил». Несколько позже к этим именам добавится Николай Гумилев. В предисловии к «Коньку-Горбунку» Завалишин писал: «Для чего живут люди? Для лучшего. Интуитивное тяготение к счастью – импульс всей нашей жизни». И через много лет: «Не выцвели в нас гумилевские флаги, хоть бури эпохи их яростно рвут!».

«Сборник “Плеск волны”, – писал Завалишин, – навеян парусными кораблями», девятнадцатым веком: «Тень романтики здесь не ржавеет, / Если любит ее человек». Но, даже обращаясь в ряде стихотворений к современным морским лайнерам, поэт утверждает, что они восходят к новгородским гостевым юмам XV–XVI вв. Характерной особенностью завалишинских стихов о кораблях являются подробные прозаические комментарии о происхождении названий судов, их истории, о легендах, с ними связанных.

При этом бытовые подробности сплетаются с легендами в полном соответствии с провозглашенным автором сборника принципом: «Мы пьем за романтику в нашем быту!»

Образ моря повлек за собой и романтизацию портовых таверн и их обитателей – босяков и пропойц. «С вами я не совсем одинок», – воскликнет поэт в стихотворении 1980 года.

Характеризуя цикл «Орхидея ночи», поэт вновь говорит о том, что его внимание «сосредоточено не на эротике, а на страдании, и на тех песнях, творцы которых хотят исцелить или облегчить человеческое горе». «Нас ненастье не разрушит», – заканчивает он одно из лучших стихотворений цикла «Бывшей натурщице».

Еще одной особенностью поэзии В. Завалишина является его стремление связать стихи с живописью. Еще в юности будущий искусствовед познакомился с творчеством Н.К. Рериха, произведшим на него огромное впечатление. Уже в Америке он вел в Институте Славяноведения «Курс русской культуры в свете контактов живописи и поэзии», а слова Заболоцкого «Любите живопись, поэты!» не уставал цитировать друзьям и коллегам. В стихотворении, посвященном певице и художнице Тамаре Беринг, есть строки: «Так старайтесь, чтоб стали известней / Песнь и краски для многих людей».

Многие стихи книги не только посвящены тому или иному художнику, но и тесно связаны с картинами этого художника. Не случайно сборник завершается репродукциями картин Сергея Штейн-фурда («Шторм»), Сергея Голлербаха («В сухом доке»), Владимира Шаталова («Ничего вокруг»») и других художников. О влиянии последней из названных картин на свои стихи Завалишин пишет: «Странное дело, многие из нас были в лагерях для перемещенных лиц, жили в страхе перед насильственной репатриацией в Советский Союз, мечтали о переезде в другие страны, где бы нам позволили вести новую спокойную жизнь. Но почему же наше хождение по беженским мукам не нашло объективного, всестороннего и обобщенного освещения в искусстве? Этот пробел был восполнен Владимиром Шаталовым, в чем большая заслуга художника. Под влиянием этой картины я стал переделывать свою поэму “Летучий Голландец”, надеясь, что и мне удастся обобщить беженский опыт в диких, странных образах».

В авторском послесловии к сборнику «Плеск волны» проводится мысль о единстве всех видов искусств, в том числе поэзии и музыки.