Восточные страсти

— Все делается так быстро, что вы и моргнуть не успеете, как все будет готово, — заявил Уинклер. — Потом я рекомендую своим пациенткам передохнуть часок, а дальше вы свободны.

— И все? Так просто?

— Вокруг этого дела развели слишком много шума, — бойко подтвердил он, — однако все во много раз проще, чем утверждает большинство моих коллег по медицинской профессии.

Руфь охватила стойкая неприязнь к этому неопрятному человеку, столь небрежно рассуждающему о «медицинской профессии».

— Стоить это будет вам, — живо продолжал он, — три гинеи. Деньги заплатить можно сейчас.

Элизабет открыла кошелек и вынула оттуда несколько монет. Она прекрасно понимала, что последний шаг сделан. Одну за другой он попробовал монеты на зуб и с видимым удовлетворением бросил их в карман.

— Идемте со мной, — скомандовал он и, чуть раздумав, добавил: — И ваша подруга тоже может зайти, если желает.

Они последовали за ним по длинному коридору в большую угловую комнату, которая благодаря своему положению была светлее чем остальные. В ней стоял большой деревянный стол, видимо, перенесенный сюда с кухни. К нему было приделано странное приспособление, похожее на стремена. В углу комнаты кучей были навалены тряпки.

Уинклер подошел к шкафу с выдвижными ящиками, вынул вместительный бокал, дунул на него пару раз, чтобы слетела пыль, и налил какой-то бесцветной жидкости из бутылки.

— Вот, — приказал он, — выпейте это.

Элизабет поднесла к лицу бокал, и ее лицо обдало едким, грубым запахом спирта. Дурнота поднялась к горлу.

— Что это такое?

— Джин, — коротко сказал он. — Поверьте, скоро вы будете рады, что выпили его. Так что делайте, как я говорю, и выпейте все до дна.

Она взяла себя в руки, потом задержала дыхание и выпила все содержимое бокала одним залпом. Краска отхлынула от ее лица, и несколько мгновений она стояла в каком-то оцепенении; потом постепенно кровь опять стала приливать к лицу, и щеки ее порозовели.

Он подошел к двери и громко прокричал:

— Миссис Райдер! Все вас ждут!

Неряшливая женщина, которая приносила им чай, торопливо вошла в комнату, отирая руки о засаленный фартук.

Роско Уинклер похлопал по столу.

— Поднимайтесь сюда, — сказал он, — ложитесь, пожалуйста, и поставьте ноги вот на эти штуки. Лучше лечь поудобнее, поэтому я рекомендую вам снять шляпу, перчатки и сапожки.

Элизабет почти дрожала от страха, но изо всех сил старалась скрыть это. Она послушно выполнила все указания. Руфь, казалось, пребывала в забытьи. Она стояла в дальнем углу комнаты и боролась с приступами дурноты. Она не могла взять в толк, кто мог присоветовать ее золовке обратиться к этому человеку, но его бессердечность и неопрятность вызывали у нее отвращение.

По его указанию Элизабет подняла юбки.

— Дайте ей зажим для зубов, миссис Райдер, — сказал он.

Женщина протянула Элизабет деревянный брусок.

— Если вы хорошенько зажмете эту штуку зубками, я вам гарантирую, вы не вскрикнете.

Он снова подошел к шкафу и вынул какой-то предмет, который принялся рассеянно вытирать о рубашку.

Когда Руфь сумела разглядеть эту вещь, все внутри у нее похолодело. То был длинный металлический крючок с кнопкой.

Несколькими мгновениями позже из груди Элизабет вырвался страшный вопль, вопль нечеловеческой муки и ужаса, и потоки крови хлынули на стол. Женщина поспешно схватила тряпки и расстелила их по столу, чтобы те впитали кровь.

Руфь чувствовала себя очень дурно, но усилием воли удержалась и не упала в обморок.

— Смотрите, какое у нее кровотечение! — закричала она. — Сделайте что-нибудь, чтобы остановить кровь!

Уинклер смерил ее ледяным взором.

— У кого-то сильно кровоточит, у кого-то и нет. Когда все будет хорошо и чисто, кровь сама остановится.

Руфь испытала облегчение, когда увидела, что Элизабет теряет сознание. Теперь, по крайней мере, она не будет чувствовать боли.

Кровотечение, однако, продолжалось, и испуг Руфи все возрастал. Но ни Роско Уинклер, ни его молчаливая ассистентка, казалось, не считали это чем-то из ряда вон выходящим. Они скидывали мокрые тряпки в ведро для отходов и вместо них подкладывали новые, этим их заботы о пациентке и ограничивались. Уинклер стал оттирать кровь со своего крючка кусочком материи. Покончив с этим, он поставил его обратно в шкаф. Потом он повернулся и пристально посмотрел на Элизабет.

— Она скоро придет в себя, — сказал он Руфи. — С вашей стороны правильно будет, если вы обождете часок, перед тем как выйти с ней на улицу. Ее будет немного покачивать первое время.

С этими словами он быстро вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Его ассистентка вскоре последовала за ним.

К громадному облегчению Руфи, кровотечение у Элизабет постепенно прекратилось. Вскоре девушка шевельнулась и со стоном открыла глаза.

— Все худшее позади, — сказала Руфь. — Операция закончена.

Затяжная, медленная дрожь не пробежала, а, казалось, проползла по изящному телу Элизабет.

— Если бы я только знала, — сказала она, — что меня ждет, я... я бы, наверное, никогда не сумела бы сделать это.

Она попыталась сесть.

— Лежи спокойно и не двигайся, — сказала Руфь. — Тебе пока рано вставать на ноги.