Возлюбленная Пилата

История княгини тоже повторяется. Каждый раз с небольшими отклонениями, которые меня веселят и одновременно пугают, усиливая мое недоверие. Когда мы покидали Коптос, ей было двадцать девять. Теперь, спустя более двух месяцев, ей двадцать шесть. Когда-то у нее был дом и участок земли недалеко от Коптоса. По дороге она рассказывала о небольшом дворце возле Крокодилон-полиса и своей доле в делах в Наукратисе. Незадолго до того как мы добрались до Береники (часть этого пути мы проделали ночью, спасаясь, с одной стороны, от преследователей, а с другой — от жары, которая вблизи Коптоса невыносима даже осенью), так вот, перед самой Береникой, во время привала у колодца, она долго смотрела на звезды, как это делают мореходы. Потом вздохнула, посмотрела на север и грустно произнесла: «О барханы юности, песчаные пути родины!»

Больше она ничего не захотела говорить, хотя одна из женщин просила ее рассказать подробнее. Позже я обратилась к владельцу одного из питейных заведений, что находится севернее той дороги, и он сообщил мне, что там только старые заброшенные каменоломни и шахты.

Кроме возраста, она изменила некоторые детали повествования. То ли намеренно, чтобы нас запутать, то ли случайно, потому что иногда она не помнит того, что рассказывала раньше. В любом случае она лжет: человек не может так быстро забыть события, если он их действительно пережил. Княгиня делится воспоминаниями о днях своего детства в Александрии, потом о временах в Нумидии, иногда в Мавритании. Как утверждает эта женщина, ее отец был внучатым племянником великой Клеопатры, имя которой она носит. По дороге сюда он постепенно превратился в сына Клеопатры. Между делом она вспоминает о более ранних событиях, но уже в Риме.

Александр Гелий, ребенок Клеопатры и Марка Антония? Его сестра-близнец Клеопатра Селена была отдана Августом в жены Иубе, правителю Мавритании. Девять лет назад Иуба умер, и теперь там правит его сын Птолемей. Получается, что моя княгиня является внучкой великой Клеопатры и Марка Антония? А кто тогда ее мать? И почему она не живет при дворе своего двоюродного брата или хотя бы где-нибудь недалеко от него, в Мавритании?

Я спрашиваю себя и тебя, брат мой, что могло погнать родственницу короля Мавритании назад, в Египет? Дороги детства в пустыне севернее Береники? А что знают остальные две женщины?

Если она действительно княгиня, то наряду с этим возникают еще другие вопросы. Если же нет — и вероятность этого все уменьшается, — то вопросов становится еще больше. Кто она, чего она хочет, к чему это бегство из Коптоса в Беренику и через море в Аравию, в Эудемон? Какие шаги она предпримет дальше? Какова ее истинная цель? Была ли у нее любовная связь с Понтием Пилатом? Если это так, поможет ли он ей? А если этой связи не было, то чего же она хочет от него?

Я боюсь, что наскучила тебе бессмысленными повторами. Такое чувство, будто я разговариваю сама с собой.

Ты можешь себе представить, что значит быть здесь, на юге Аравии, в одиночестве, в качестве македонской египтянки и подданной Августа Тиберия? В одиночестве среди арабов, среди чужих мне женщин? Я не могу даже свободно написать письмо и вынуждена тайком наносить знаки на этот папирус. Мне хотя бы узнать, получил ли ты мое предыдущее письмо! Слышу шаги. Вынуждена прерваться.

Наконец снова могу писать. Прочла то, что написала раньше, и у меня двойственное чувство. Все это звучит как излияния девочки, которая строит из себя взрослую женщину. Жалобы, за которыми едва просматриваются обрывки мыслей.

Я все еще одна, брат, я боюсь, я беспомощна. Женщины рядом со мной могут быть и соловьями, и муренами. И еще: неизвестность пугает не меньше, чем одиночество.

Впрочем, я все-таки знаю, что ожидает нас в ближайшее время. Мы присоединимся к каравану, который идет на север, в Газу. Но с тех пор как я прервала письмо, произошло кое-что, о чем я хочу коротко сообщить. Коротко, потому что подробности ничего не прояснят.

Здесь, в Аравии, в Эудемоне, есть небольшой римский гарнизон. Центурион и тридцать шесть солдат, подчиненные прокуратору Египта. Настоящие римляне, из Италии. Зачем они здесь?

Центурион, некто Валерий Руфус, без сомнения, благородного происхождения. Он превосходно говорит по-гречески, немного по-египетски и довольно бегло по-арабски, если я могу положиться на свои впечатления. Человек, который, успешно продвигаясь по службе, мог бы сделать карьеру в империи, служит простым центурионом. В его подчинении находится даже не когорта, а эти несколько воинов.

Княгиня была у римлян четыре или пять раз. Каждый раз она просила одну из нас сопроводить ее. У меня было ощущение, что оставшиеся дома завидовали тем, кто отправился с ней. Но я не просила, чтобы она взяла меня с собой, поэтому мне неизвестны причины этой зависти.

Как видишь, опять я себе что-то воображаю. Но не странно ли, что только одну из трех приглашают на встречу с легионерами?