Возрождение

Остаток дня я проспал, а вечером проснулся бодрым и с ясной головой, как в старые добрые времена. Скинув ноги с кровати, я наблюдал, как Джейкобс одевается к выступлению.

— А скажите… — начал я.

— Если ты о нашем приключеньице на западе Талсы, то я бы помолчал. Давай просто подождем и посмотрим, останешься ли ты в твоем теперешнем состоянии, или тебя снова заломает… Чертов галстук, никак не могу его правильно завязать, а от Бриско толку немного.

Бриско звали его помощника, который нарочито переигрывал и, когда нужно, отвлекал публику.

— Подождите, — сказал я. – Вы тут здорово намудрили. Дайте мне.

Встав у него за спиной, я завязал ему галстук. Теперь, когда руки не дрожали, мне это далось легко. В них, как и в моей походке, прибавилось уверенности.

— Где ты этому научился?

— После той аварии, когда я снова мог выстоять на сцене пару часов и не упасть, я играл в группе под названием «Гробовщики». – Не бог весть какая группа, как и любая другая, в которой я был лучшим музыкантом. – Мы выступали в сюртуках, цилиндрах и галстуках-ленточках. Барабанщик подрался с басистом из-за девушки, группа распалась, но зато я обзавелся новым навыком.

— Что ж… спасибо. О чем ты хотел меня спросить?

— О молниеносных портретах. Вы фотографируете только женщин. Мне кажется, вы теряете из-за этого половину клиентов.

Он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, какой улыбался во время игр в подвале пастората.

— Когда я изобрел портретную камеру – помесь генератора и проектора, как ты сам, конечно же, догадался, — я попытался

фотографировать и мужчин, и женщин. Было это в небольшом парке развлечений под названием «Джойленд» на побережье Северной Каролины. Он уже закрылся, но, Джейми, это было прекрасное место. Оно мне очень нравилось. Там, на центральной аллее, – называлась она Джойленд-авеню, — рядом с Зеркальным дворцом Мистерио располагалась Галерея Бунтарей. В ней стояли картонные фигуры в человеческий рост с прорезями для лиц: пират, гангстер с автоматом, крутая деваха с «Томми-ганом», Джокер и Женщина-Кошка из комиксов о Бэтмене. Люди вставляли лица в прорези, а парковые фотографы – Голливудские девушки – щелкали их на камеру.

— И это навело вас на мысль?

— Да. В то время я представлялся мистером Электрико – аллюзия на Рэя Брэдбери, пусть вряд ли хоть кто-то из лохов это понял. И хотя уже тогда я изобрел более грубую версию моего нынешнего проектора, у меня и мысли не возникло задействовать его в моем шоу. В основном я использовал катушку Теслы и генератор искр под названием Лестница Иакова. Я показывал вам, детям, ее уменьшенную версию, когда был вашим священником. С помощью химикатов я окрашивал искры-ступеньки в разные цвета. Помнишь?

Я помнил.

— Галерея Бунтарей заставила меня задуматься о возможностях моего проектора, и я придумал молниеносные портреты. Очередная замануха, скажешь ты… но она помогла мне продвинуться в моих исследованиях, и помогает до сих пор. В «Джойленде» кроме задника с красавицей в бальном платье я использовал задник с мужчиной в дорогом черном галстуке. Некоторые мужики соглашались на снимок, но на удивление мало. Наверное, над ними потешались дружбаны, когда видели их одетыми с иголочки. Женщины же над таким не смеются никогда, потому что сами обожают

одеваться с иголочки. Завидев мое творение, они выстраиваются в очередь.

— И долго вы уже гастролируете?

Прищурив глаз, он начал подсчитывать, а потом удивленно воскликнул:

— Уже почти пятнадцать лет!

Я покачала головой и улыбнулся.

— Из проповедников в зазывалы.

Тут я понял, что ляпнул бестактность, но мысль о том, что мой бывший духовник теперь обрабатывает толпы зевак, по-прежнему не укладывалась у меня в голове. Однако Джейкобс не обиделся. Взглянув еще разок в зеркало на свой безупречно повязанный галстук, он мне подмигнул.

— Разницы никакой. И те, и другие окучивают лохов. А теперь, с твоего разрешения, я пойду торговать молниями.

Героин Джейкобс оставил на столике, стоявшем посередине «Баундера». Время от времени я поглядывал на него, даже повертел пузырек в руке, но желания вмазаться не испытал. Честно говоря, я не мог понять, почему угробил на это немалую часть своей жизни. Та безумная тяга теперь казалась сном. Неужели все чувствуют себя так же, когда их жажда проходит? Я не знал.

И не знаю до сих пор.

Бриско, как это часто бывает с ярмарочными подсобниками, отправился на поиски лучшей доли, и когда я предложил Джейкобсу свои услуги, он тотчас же согласился. Не то чтобы работа была сложной — просто это избавило его от необходимости искать местного дурачка, который таскал бы проектор, подавал цилиндр и притворялся, что его бьет током. Он даже предложил мне во время представления наигрывать что-нибудь на своем «Гибсоне». «Что-нибудь тревожное, — инструктировал Джейкобс. – Так, чтобы эти лоховские головы поверили, что девчонка и вправду сейчас поджарится».