Возрождение

Это было несложно. Чередование аккордов «ля-минор» и «ми-мажор» (на которых, если вам интересно, построены «Дом восходящего солнца» и «Беда на Спрингхиллской шахте») всегда намекает на обреченность. Мне нравилась эта партия, хотя я не мог отделаться от мысли, что с глубоким медленным ритмом ударных она звучала бы несколько эффектней.

— Не слишком-то ко всему этому привыкай, — как-то посоветовал мне Джейкобс. — Я планирую двигать отсюда. Когда ярмарка закроется, парк практически опустеет.

— Двигать куда?

— Пока не знаю, но я привык путешествовать в одиночку, — и он похлопал меня по плечу. — Просто чтоб ты знал.

Он мог мне этого и не говорить. После смерти жены и сына Чарли Джейкобс выступал исключительно соло.

Его визиты в мастерскую становились все короче. Он начал переносить обратно кое-что из оборудования и складывать в маленький трейлер, прицепленный к фургону. Усилители, которые не были усилителями, как и две из четырех длинных металлических коробочек, так и не появились. Я предполагал, что он хочет начать все заново — как если бы он прошел до конца одну дорогу и решил ступить на другую.

Я понятия не имел, что мне делать со своей жизнью — отныне свободной от наркоты (и хромоты тоже), но путешествия с Королем Высокого Напряжения в мои планы точно не входили. Я был ему благодарен, но не так сильно, как вы могли бы подумать, — просто все ужасы героиновой зависимости уже начали стираться из моей памяти. Так, наверное, женщина забывает боль, которую испытывала во время родов. Кроме того, он меня пугал. Он и его тайное электричество. Джейкобс говорил о нем с таким пафосом — секрет мироздания, ключ к высочайшему знанию, — но сам знал об этом не больше, чем карапуз знает о пистолете, найденном в отцовском шкафу.

И к слову о шкафах. Ну да, я рылся в его вещах. И нашел альбом с фотографиями Пэтси, Морри и всех трех Джейкобсов вместе. Страницы были замусолены почти до дыр, переплет едва держался. Не нужно было быть Сэмом Спейдом, чтобы понять, что Джейкобс часто заглядывает в этот альбом — но я никогда не видел его за этим занятием. Альбом был тайной.

Как его электричество.

Ранним утром третьего октября, незадолго до того, как ярмарка в Талсе закрыла свои двери до следующего года, я испытал последний побочный эффект устроенной мне Джейкобсом встряски. Он выдал мне жалованье (намного больше, чем следовало), и я на неделю снял комнату в четырех кварталах от места, где стояла ярмарка. Ему явно хотелось остаться одному, как бы он мне ни симпатизировал (если, конечно, симпатизировал). К тому же я чувствовал, что уже давно пора освободить его кровать.

Я улегся в полночь, где-то через час после того, как мы завершили последнее вечернее выступление, и мгновенно вырубился. Так случалось почти всегда. Избавившись от наркоты, я спал хорошо. Но той ночью я проснулся, проспав всего два часа — на поросшем сорняками заднем дворе пансиона. Над головой висел ледяной серп луны. Под ней стоял Джейми Мортон — голый, если не считать одного носка и резиновой трубки, стянувшей бицепс. Я не знал, откуда она взялась, но выше жгута вздулись вены — в любую из которых можно было с легкостью вмазаться, — а ниже рука была белой, холодной и быстро немела.

— Что-то случилось, — сказал я. В кулаке я сжимал вилку (которую тоже бог знает где взял) и раз за разом втыкал ее во вздувшееся плечо. Кровь стекала вниз дюжиной ручейков. — Что-то. Случилось. Что-то случилось. Мама, что-то случилось. Что-то, что-то.

Я приказал себе остановиться, но удалось это не сразу. Я не владел собой, но, вероятно, мною владел кто-то другой. Мне вспомнился Электрический Иисус, пересекающий гладь Мирного озера по спрятанному рельсу. Сейчас я был на него похож.

— Что-то.

Тычок.

— Что-то случилось.

Тычок, еще один.

— Что-то…

Я высунул язык и прикусил его. Снова раздался щелчок, только в этот раз не над ухом, а глубоко в голове. Позыв говорить и тыкать себя исчез, вот так — раз и все. Вилка выпала из ладони. Я стянул с себя самодельный жгут, и руку начало покалывать — кровь вновь устремилась по венам.

Поежившись, я взглянул на луну, пытаясь понять, кто или что управляло мной. Потому что мной действительно управляли. Когда я вернулся в свою комнату (радуясь, что никто не видит, как мой конец болтается на ветру), то увидел, что где-то наступил на стекло и здорово порезал ногу. Это должно было меня разбудить, но не разбудило. Почему? Потому что я не спал. В этом я был уверен. Что-то вышвырнуло меня из себя и завладело мной, управляя телом точно машиной.

Я промыл ногу и вернулся в постель. Джейкобсу я так и не рассказал о случившемся — ничего хорошего бы из этого не вышло. Он бы заметил, что порез на ноге во время небольшого ночного приступа — невеликая цена за чудесное исцеление от героиновой зависимости, и был бы прав.

Тем не менее.

Что-то случилось.