Возвращение Дикой Розы

Энкарнасьон вспомнила родной Буэнос-Айрес, его шумные улочки, любящие лица родителей, сдержанную нежность своего брата Энрике, который уже стал помощником капитана. Неудержимая тоска по родительскому дому вдруг проявилась в ней. Она почувствовала, что не в силах больше оставаться здесь и выслушивать уверения Максимилиано о том, как он позаботится о ее будущем. Надо было уезжать, и делать это немедленно.

Энкарнасьон тихо прошла в соседнюю комнату, достала шкатулку с драгоценностями и портмоне, где хранились ее наличные деньги. Потом она осторожно прошла назад в спальню и стала вынимать вещи из шкафа.

Она смотрела на такое любимое лицо, и слезы струились по ее лицу. Несколько раз ей хотелось разбудить его и продолжить разговор, но она боялась, что в таком случае у нее не хватит сил уехать.

«В конце концов, если он передумает, он может поехать вслед за мной, — подумала Энкарнасьон. — А если нет...»

Она решила взять с собой только самое необходимое и поручить горничной переправить ей потом остальные вещи в Аргентину.

В этих сборах прошло больше двух часов. Максимилиано все так же безмятежно спал. Что ему снилось? Дни, проведенные вместе с Энкарнасьон на Лазурном берегу, или грядущая свадьба?

Энкарнасьон присела за письменный стол и написала графу Роскари прощальное письмо. Потом она позвала служанку и велела ей разбудить шофера, который спал в комнатке над гаражом, и велела ему подать машину. Через час Энкарнасьон Бусти была уже на станции. 

Всю дорогу до станции и во время ожидания поезда она напряженно ждала, не покажется ли рядом знакомая фигура Максимилиано. Но никто не появился. Подошел поезд на Париж, и Энкарнасьон села в вагон.

Все это она припомнила теперь, глядя на своего взрослого сына. Он сидел и смотрел на нее пронзительными темно-синими глазами.

— Роберто, мальчик мой, это было так давно, и я так страдала...

— Но вы любили друг друга? — нетерпеливо перебил Роберто.

— Да, я обожала твоего отца, а он говорил, что обожает меня. Но он происходил из старинного аристократического рода и не мог жениться на простой артистке.

— Но зато мог допустить, чтобы его сын родился незаконнорожденным, — с горечью произнес Роберто. Ты хочешь сказать, что все эти годы он ни разу не дал о себе знать?

— Это не так, мой мальчик. Вскоре после твоего рождения я получила письмо от его поверенного. В нем говорилось, что на мое имя открыт банковский счёт, а также просили меня сообщать, если я или мой сын будем в чем- либо нуждаться.

— И что ты вделала?

— Я не ответила. Я была тогда молодая и гордая, и меня задело, что сам Максимилиано мне не написал. А кроме того, я была целиком занята тобой. Для меня такой радостью было твое рождение!

— Мама, а ты не помнишь, кем было подписано то письмо?

— Подожди Я сейчас посмотрю, — сказала донья Энкарнасьон. Она встала и подошла к письменному стол, где в ящике держала разные документы. Ее пальцы медленно перебирали старые бумаги, а Роберто, не отрываясь, смотрел на нее.

— Вот, смотри, — сказала донья Энкарнасьон, найдя нужный конверт. — В письме подпись: «Адвокат Фрезини».

— Мама, он сейчас в Буэнос-Айресе, и я говорил с ним меньше часа назад, — произнес Роберто побледнев.

Донья Энкарнасьон тоже побледнела и выронила конверт.

— Роберто, объясни мне, что случилось?

Роберто постарался как можно точнее пересказать матери свой разговор с адвокатом Фрезини. Сеньора Бусти слушала, не отрывая от него тревожного взгляда.

— Боже мой! Прости меня, мальчик, что я не рассказала тебе всего раньше. Мне казалось, что твоя жизнь будет счастливее, если ты не будешь этого знать.

Роберто задумался.

— Нет, мама, всегда лучше знать правду. Я не хотел расстраивать тебя лишними вопросами, но мне всегда хотелось знать.

Донья Энкарнасьон налила еще по рюмочке коньяку себе и Роберто.

— И что же ты намерен делать, мой мальчик?

В ее голосе звучало неприкрытое волнение.

— Не сердись, мама, но я хочу поехать в Италию и познакомиться с отцом.

Донья Энкарнасьон помолчала.

— Ну что ж, Роберто, я думаю, ты прав. Возможно, твой отец на старости лет решил загладить свою вину перед тобой. И, наверно, хорошо, если ты дашь ему такую возможность.

Роберто встал и подошел к матери, а потом, нежно положил ей руки на плечи.

— Мамочка, любимая, знай, что я тебе очень благодарен за все, что ты для меня сделала.

 Ну что ж, — сказала донья Энкарнасьон улыбаясь, — у меня есть по крайней мере одна причина не сетовать на судьбу из-за встречи с твоим отцом. Ведь теперь у меня есть ты.

ГЛАВА 23

— Сесария! — воскликнула Томаса. От волнения руки перестали слушаться ее, и она очень долго возилась с зам ком. — Да как же ты... — Наконец замок поддался и Томаса распахнула дверь.