Возвращение к легенде

Вскоре я нашел ответ на еще один свой вопрос.

В книге о пограничниках, которую дал мне Патарыкин, был очерк «На холмах Перемышля», написанный писателем Владимиром Беляевым. В этом очерке говорилось и о Патарыкине, и об Орленко, и о Поливоде… И дважды мелькало упоминание о каком-то безымянном «генерал-майоре регулярных войск», которого автор представляет читателю как «общевойскового начальника».

Меня заинтересовало: кто этот генерал? Вероятно, Снегов?.. И вот я ищу писателя. Но это легче сделать: у нас есть общие знакомые, общие друзья. Один из них, прогуливаясь вместе со мной в вестибюле Московского дома литераторов, показывает мне на высокого красивого мужчину с пышной седоватой шевелюрой и блестящими, как у юноши, глазами.

Подхожу. Знакомлюсь. Мы садимся за столик.

Да, он писал о Перемышле и, возможно, будет писать еще, но не теперь: сейчас он работает над большим романом, а потому готов приветствовать каждого, кто хочет рассказать об этой героической обороне.

— Огромная тема! А главное — почти нетронутая! — возбужденно говорит Беляев. — С какой стороны ни подойди к ней, она везде сверкает.

Мы чокаемся, выпиваем по рюмке.

— Владимир Павлович, — спрашиваю я, — какого генерала вы имели в виду?

— Как какого? Командира девяносто девятой дивизии!

— Но командиров было два. И оба полковники.

— Не может быть!

— Нет, может.

Я достаю из портфеля журнал со статьей Ю. К. Стрижкова, показываю:

«Боем руководил командир дивизии полковник Н. И. Дементьев, а после тяжелого ранения — его заместитель полковник П. П. Опякин».

Владимир Павлович дважды перечитывает строчку, удивленно пожимает плечами.

— Странно… Откуда он взял эти сведения, ваш историк? Насколько мне известно, девяносто девятой командовал этот… генерал-майор Власов.

Теперь уже я удивляюсь.

— Какой Власов?

— Тот самый. Будущий предатель. Вообще в свое время мне сказали: эту дивизию лучше не упоминать. — И, хитро прищурившись, спрашивает: — А в «Историю Великой Отечественной войны» вы не заглядывали?

— Нет.

— Вот то-то! А это самый капитальный труд! «Вы не читали «Гамбургскую драматургию»?»

Он смеется, пытаясь успокоить меня шуткой.

— Не огорчайся, пей! За то, чтобы я ошибся…

На другой день я иду в библиотеку.

Библиотекарша кладет передо мной шесть толстых томов.

— Какой год вас интересует?

— Тысяча девятьсот сорок первый.

— Тогда вот этот.

Я смотрю в географический указатель. «Перемышль. Страница 13».

Раскрываю тринадцатую страницу, читаю:

«Беспримерны мужество и героизм, которые проявили в этих неравных боях советские пограничники. О том, как они сражались в первые часы войны, можно судить хотя бы по действиям 9-й заставы 92-го отряда. На рассвете ударный отряд противника атаковал пограничные наряды этой заставы, находившейся у моста через реку Сан в районе Радымно (18 километров севернее Перемышля), и, захватив мост, окружил их. Личный состав заставы в количестве 40 человек под командованием начальника заставы лейтенанта Н. С. Слюсарева в результате рукопашной схватки отбросил врага с советской территории и занял мост. Затем мост вновь был атакован разведывательным отрядом одной из пехотных дивизий 52-го армейского корпуса 17-й немецкой армии при поддержке 10 танков. Пограничная застава отразила первую атаку пехоты, но была целиком уничтожена прорвавшимися через мост танками».

И это все. О самом Перемышле — ни слова. Ни о Перемышле, ни о девяносто девятой. Ни о Снегове, ни о Дементьеве, ни об Опякине, ни о Тарутине, ни о Поливоде, ни об ополченцах, ни об укрепрайоне. Ни о ком.

А в книге почти 760 страниц! В указателях — сотни имен, сотни городов и сел, сотни воинских частей и соединений…

И я возвращаюсь к Стрижкову.