Возвращение к людям

      - ...И тогда он начал всем говорить, что так жить больше нельзя. Мол, если нет на земле никакой власти, то есть та власть, против которой никто не посмеет выступить. А раз погибли все, кто эту власть олицетворял в прошлом, то он, Святоша, призван самим небом для того, чтобы своими устами доводить до не ведающих, слово Божие...

      - Ну и что? Он ведь, священник? 3начит, пусть доводит свое слово! - Шейла пожала плечами. Мы смолчали - я ничего не забыл из угроз Святоши, а девочкам, едва не ставшим жертвами его прихвостней, причин защищать «монашка» не наблюдалось. Элина лишь скорчила гримасу, да мотнула головой, распуская свои густые волосы по спине и плечам. Младший из братьев только вздохнул, смотря на это великолепие.

      - Как знать… Нашлись такие, кому это не по нраву? - я решил отвлечь его внимание от откровенно кокетничающей, юной подруги. Чер непонимающе посмотрел на меня:

      - А? Что? А… Да. Он опять столкнулся с Белой Совой.

      - Индеец решил помериться с ним, на ниве теологии?

      - Ну, тут разные интересы, если можно так выразиться. Наш друг, Белая Сова, хоть и надежный парень, но немного со странностями, ведь так?

      Я неопределенно кивнул, не говорить же, в самом деле, ему о своих подозрениях на счет человека, которому мы доверяли. Тем более что и сами братья считали его своим другом.

      - Ну, вот и сцепились они...

      - Сцепились? Они что, подрались? - Ната сразу проявила интерес к беседе, хоть до того сидела неподвижно и молча вслушивалась в наш разговор.

      Лежавший Чага только улыбнулся:

      - Нет, не подрались. Святоша, конечно, мужик крупный и не размазня, как некоторые, но до индейца ему далеко. Мне кажется, если кто задумает того ударить - и дня не проживет! Да и помнят в поселке о твоем поступке, когда вы моего братца помогли спасти…и своих жен отбивали. И то, что это именно ты охоту затеял, которая им принесла и мясо, и шкуры - это тоже, не забывается. А про то, что ты друг индейца - все прекрасно знают. Кому охота связываться не только с ним, но и с тобой? Случай с Белым до сих пор у всех на слуху. Нет, они просто поспорили...

      Ната вполголоса заметила:

      - Все, Дар, наш общий друг тебя, кажется, крепко подставил…

      Я отмахнулся и спросил Чера:

      - О чем?

      - В принципе - кому владеть душами людей в долине. Все остальное - слова…

      Я с интересом посмотрел на младшего из братьев. Под таким кратким определением возникшей ситуации, проглядывался трезвый, аналитический ум, не раздавленный свалившимися на его голову изменениями. Было очевидно, что он несколько прохладно относится и к Сове, и к Святоше, а точнее - к мировоззрению как одного, так и другого.

      - И кто победил?

      - Никто.

      Он отхлебнул глоток и попросил Лину налить еще.

      - Святоша утверждал свое, Сова - свое. А мы слушали. А потом все разошлись. Но если наш друг говорил спокойно, по крайней мере, держа себя в руках, то Святоша весь брызгал пеной и поминал имя бога, всуе…

      Я улыбнулся. Ната запустила мне пальцы в шевелюру и с упреком сказала:

      - Тебе смешно? Но ведь, Сова…

      - Знаю. Наш друг. Но мне тоже не все нравится в его изречениях. Или, если хочешь, учениях. Я не хочу иметь посредников между собой и небом! Да и не верю я ни в какое небо, будь оно хоть языческим, как у нашего индейца, или тысячелетним и незыблемым, как у монаха. Тебе оно помогло? Я не молился, когда падал в пропасть - я искал глазами, за что ухватиться…

      - Эх ты, отступник…

      Элина, перестав дразнить младшего брата, повернулась в нашу сторону:

      - Дался вам этот спор? Ну, путь один одно говорит, а другой - другое… Что, от этого что-то изменится? Я тоже ни во что не верю - так мне и все равно!

      - Как ты не понимаешь? - мягко заметила Ната. - Это ведь спор будущего.

      - Будущего? Не смеши, Натка! Какого будущего? Да мне и в голову не могло прийти, что оно будет вот таким! Чтобы я сменила подиум на камни и колючий кустарник, а платья от кутюр - на шкуры диких зверей? А ты говоришь - будущее... Нет у нас никакого будущего, и все тут. Живем одним днем, ему и радуемся. И хорошо, что живем! Умирать, что-то, не хочется! А так - солнце светит, травка пахнет, вода чистая - что еще надо? Не нужно мне никакой религии - ни индейской, ни монашеской. Раз так сложилось, что все мы сейчас вынуждены жить, как наши предки из каменного века, то это не означает, что и походить должны на них во всем. Что-то я плохо себе представляю, как буду заклинать тушу убитого свинорыла… или просить небо отпустить мне грехи за ночь, проведенную с нашим мужем! Склоняться в поклонах и биться головой о землю, прося отпущение грехов у Святоши? Скорее, я ему камнем на его же лбу, крест нарисую! Что в лоб, что по лбу - а мне ничего не надо. Вот мой дух и мой бог! - она поднырнула под мою руку. - Ему я и буду молиться, если что… и грешить буду!

      Она звонко рассмеялась. Братья только переглянулись. Старший, с улыбкой, заметил:

      - У тебя веселые подруги. В поселке девушки больше плачут или молчат.

      - Но ведь есть, почему? - вставила Ната.

      - Есть… Мы не спорим. Только, что толку, плакать? Ушедшего не вернешь. А слезами горю не поможешь. От тоски, знаешь, тоже умирают!