Возвращение на Трэдд-стрит

Я закатила глаза и вздохнула, однако мое сердце кувыркалось по мере того, как в печь подбрасывались все новые поленья.

Как обычно, Джек быстро нашел место для парковки у тротуара, всего в квартале от лютеранской церкви Святого Матфея, где проходил очередной, восемьдесят девятый ежегодный рождественский спектакль школы Эшли-Холл. Мимо нас пробежали двое опоздавших, маленькие ангелочки в белых одеждах. Вслед за ними, держа на руках малыша, потерявшего один башмачок, спешила измученная мать.

– Говорите четко и не забывайте улыбаться! – крикнула она им вслед.

До начала спектакля оставалось двадцать минут. Группы родителей и гостей стояли снаружи и болтали перед высокими красными готическими дверями внушительной кирпичной церкви с высоким шпилем, возвышавшейся над этой частью Кинг-стрит.

Я заметила Купера и Олстон Равенель, как только они увидели нас. Олстон бегом бросилась нам навстречу. Купер шагал более степенно, как то и положено кадету. Олстон обняла меня и поцеловала в щеку, а затем удивила Джека, расцеловав и его.

– Я удивлена, что тебя нет в спектакле, – сказала я ей.

– Я боюсь сцены. Но я помогаю с освещением, так что мне нужно бежать. Я лишь хотела поздороваться и сказать Ноле, что вы здесь. Мне кажется, она нервничает, но не говорите ей, что я это сказала. – Олстон помахала нам и поспешила прочь. Ее осанка, как всегда, была идеальной. Даже шагая быстрым шагом, она вполне могла нести на голове стопку книг.

Купер протянул мне руку, и я пожала ее, а затем протянул ее Джеку. Поколебавшись всего секунду дольше необходимого, Джек взял его руку.

– Купер, – сухо сказал он.

– Сэр, – ответил Купер.

Я посмотрела на их рукопожатие и задалась вопросом, не слишком ли оно сильное, чем того требовала ситуация.

– Ты сидишь с родителями? – спросил Джек.

– Нет, сэр. Бабушка и дедушка Нолы были настолько любезны, что предоставили мне место в первом ряду.

– Ну кто бы мог подумать! – без тени улыбки сказал Джек.

– Да, сэр, – ответил Купер. Судя по его улыбке, холодный прием Джека его нисколько не смутил.

Он извинился и направился к стайке друзей. Джек посмотрел ему вслед.

– Джек, он славный парнишка. Или ты предпочел бы татуированного уголовника на мотоцикле с пачкой сигарет в рукаве?

– Я бы предпочел, чтобы следующие десять лет Нола провела в монастыре в Ирландии. – Он фыркнул, и я едва не расхохоталась. – Я знаю, что ему нужно – все парни одинаковые. Ее деньги – всего лишь бонус.

– О чем ты говоришь? Они даже не встречаются. И даже если бы встречались, сомневаюсь, что это было бы как-то связано с деньгами.

– Она только что получила свой первый гонорар за песню «Глаза моей дочери». Его хватит, чтобы оплатить учебу в колледже, да еще останется. И это только ее первый хит. Песню по-прежнему усиленно крутят по радио, а Apple, возможно, использует видеоролик с ней в своей рекламе айподов.

– Потрясающе! Но я удивлена, что она ничего не сказала мне.

– Она сама узнала только вчера. И собиралась рассказать всем сегодня за ужином после спектакля.

Как ни странно, но у меня отлегло от сердца, как будто тот факт, что она ничего не сказала мне, означал, что я для нее значу меньше, чем она для меня.

– Не волнуйся, я сделаю вид, что слышу это впервые.

Пройдя в черные железные ворота, мы ступили на выложенный черно-белой плиткой пол, что вел к ступеням и главной двери. Я посмотрела на квадраты, уложенные так, чтобы напоминать ромбы, и они как будто поплыли ко мне, а затем стали покачиваться взад-вперед, словно были жидкими. Я застыла на месте и схватила Джека за руку.

– Мелли? С тобой все в порядке?

– Да. Наверно. Просто головная боль как будто переходит в легкую мигрень. У меня перед глазами все плывет.

Взяв меня за локти, он подвел меня к ступеням церкви и, усадив, вынул из кармана пиджака телефон.

– Я звоню доктору Уайз, – пояснил он.

Я хотела возразить, но моя голова пульсировала болью, а черно-белые плитки продолжали двигаться у моих ног. Не думая о том, что делаю, я наклонилась ниже и легла щекой на верхнюю ступеньку.

– Мелли! – Голос Джека прозвучал как будто издалека.

– Спасибо, что разрешил мне положить голову тебе на колени, – пробормотала я.

– Ты о чем?

– Ммм? – Его слова не имели смысла. Я отчетливо ощущала мягкие колени под головой и руку, убирающую мне с лица волосы. Джек заговорил в телефон, но я больше не воспринимала его слов. Я смутно видела Купера, затем Джек что-то сказал ему, и Купер исчез в здании. Вокруг меня столпились люди, но я не обращала на них внимания, сосредоточившись на нежной руке на моем лбу, которая облегчала мою головную боль.

Сквозь туман прорвалась сирена, и я услышала рядом с моим ухом голос Джека.

– Потерпи, Мелли. Потерпи, ладно? Скорая помощь почти здесь. С тобой все будет хорошо. Просто потерпи.

Я услышала свою мать, затем Амелию. Их голоса звучали тихо и успокаивающе, но они говорили с Джеком, а не со мной. Я чувствовала руки Джека поверх моих, а потом он взял мою голову. Я было запротестовала, хотела спросить, что стало с теми нежными руками, но как только он коснулся меня, все остальное уже не имело значения.