Возвращение самурая

Дневной свет едва проникает сквозь цветные стекла окон. Тепло, душно от человеческого дыхания, от запахов ладана, воска, кадильного курения… Василий уходит в молитву, не замечая всего этого, и только чувствует иногда на себе внимательный взгляд Маши. Здесь он открывается ей какой-то новой, неизвестной до сих пор стороной, и, выйдя из собора, она некоторое время молчит, все так искоса посматривая на своего спутника.

К отелю примыкает целый квартал одноэтажных строений: магазины одежды, парфюмерии, галантереи с манящими витринами. По асфальту катятся автомобили, трусцой бегут рикши. Василий ловит себя на том, что ему приятно покупать для Маши разные дамские мелочи и про себя улыбаться ее нескрываемой детской радости.

Но таких тихих, беззаботных минут выдавалось немного. Все шло, как и предсказывал Геккер: китайцы затягивали переговоры. И вроде бы все шло хорошо, но переговоры о фильме, почти завершившись, «замерзли» на какой-то конечной точке. Следовало пережить последнюю попытку китайцев взять своих партнеров на измор.

* * *

В один из дней такого ожидания, скучая от бездействия, Мария попросила показать ей настоящий Шанхай – его китайские кварталы. Василий ответил: «Нет!» – прежде, чем сам сообразил, почему он это делает. Они разошлись в этот вечер по своим комнатам, недовольные друг другом.

Василий долго не мог заснуть, думая о том, что события начинают развиваться по какому-то дурному замкнутому кругу: опять китайский торговый квартал, как во Владивостоке… и…

Но он тут же оборвал себя: вовсе не обязательно случится так, что и Мария тоже исчезнет после этой прогулки. Ведь она никак не причастна ни к тому, что случилось с Анной, ни к той давнишней истории с Маремьяной Игнатьевной. Мудрое житейское правило снова вспомнилось ему: «Если боишься неизвестности, делай шаг ей навстречу».

И наутро, не объясняя, почему он переменил свое решение, он предложил Маше:

– Ну что ж… Пойдем смотреть китайский Шанхай. Смотри, однако, чтобы у тебя голова не разболелась от множества впечатлений. Предупреждаю, тебя ждет море людей, шума и запахов…

– Ох, – засмеялась Маша, едва они перешли какой-то маленький мостик и очутились в водовороте пестрой движущейся толпы, – да здесь совсем как на губернской ярмарке у нас в Хабаровске!

Длинные, бесконечные крытые переулки-коридоры образовывали самый настоящий лабиринт. Это были стоящие вплотную друг к другу дома с лавками внизу, навесы их крыш почти касались друг друга. Под этими навесами и вращалась шумная толпа. В ней с удивительной ловкостью лавировали носильщики с тюкам шелка, ящиками чая, посыльные с какими-то свертками. У открытых дверей магазинчиков была разложена и развешана рыба всех видов и сортов, множество дичи. Здесь же готовили лепешки из теста, жарили свинину и пирожки. Остро пахло соевым соусом, кунжутным маслом, чесноком.

Маша, казалось, чувствовала себя как рыбка в родной стихии – она с той же непринужденностью, что и разносчики, ныряла в толпе от продавца бумажных вееров к торговке черепаховыми гребнями и коралловыми бусами, от груды золотистых мандаринов к зеленоватой россыпи киви…

– Ты еще не проголодалась? – спросил Василий, когда заметил, что Маша все чаще сворачивает поближе к котлам уличных поваров. – Хочешь попробовать «завтрак велорикши»? Я ел его в китайском квартале Владивостока. По-моему, вкусно. Заодно посмотришь, как это готовится.

Улыбающийся румяный китаец-повар с седой косичкой, выбившейся из-под колпака, резво порубил сечкой мясо говяжьего сердца, добавил соевого соуса, столовую ложку рисовой водки, настоянной на анисе, поперчил, подпудрил мукой и отставил в сторону. Извлек из котла холодные отваренные макароны и теми же быстрыми, мелкими движениями порезал их на колечки, которые затем бросил обжариваться во фритюр.

Маша, глотая слюнки, с любопытством следила за каждым его движением. Когда макароны зарумянились, откуда-то была извлечена еще одна сковорода, на которой пришло время обжариваться мясу вместе с мелко нарубленным луком. Затем на эту сковороду добавилась соль, еще перец и стакан кипяченой воды. Когда варево закипело, туда были всыпаны поджаренные макароны.

Китаец снял большую сковороду с огня, попробовал свое произведение, причмокнул и протянул Маше и Василию дымящиеся чашки с двумя парами палочек. Тут же, привлеченные аппетитным запахом, подъехали и те, для кого, собственно, изначально предназначалось это блюдо: велорикши, уже освободившиеся от своих седоков и заработавшие первые монетки.

Где-то рядом зазвучала и русская речь – подошли перекусить свободные от работы официанты из ближайшего ресторанчика, «дансинг-герлс» – платные партнерши для танцев: в Шанхае считалось удачей для русских эмигрантов устроиться в любое заведение, кроме тех, которыми владели русские, – те быстро прогорали и старались не заплатить нанятой обслуге.

* * *