Возвращение в Египет

По тому же принципу спроектирован и парадный зал дворца иранского хана, у которого Велимир Хлебников одно время был домашним учителем. Пол прикрыт сверху хрустальным стеклом, в него вмонтирован большой аквариум, над которым зеркальный потолок, так что пышные тропические рыбки плавают и у тебя под ногами, и над головой.

Исакиев – Коле

Палиндромы – слова, которые всматриваются в свое отражение, осколки зеркала, втоптанные в язык. Надежда собрать все и склеить по-прежнему жива.

Исакиев – Коле

Слова – душа мироздания. Смысл и назначение, которое живое получило при сотворении. Отпечаток рук, которыми Он нас лепил, дыхание жизни, которое Своими устами в нас вдунул.

Дядя Юрий – Коле

Даже те, кому дано живое чувство Бога, согласны, что пространство слова и есть истинная Его территория, истинный Его объем. Эти пределы Господь покидает редко. (Такое было, когда на Синае Он помещался в столбе огня и дыма.) Все знают о попытках растворить Бога в природе, они будут повторяться и дальше, но в успех я не верю. Причина проста – природа существует сама по себе, она занята своими делами, своими страстями, своей едой и своим потомством. Одно лишь слово возвращает к началу, ко времени, когда был смысл и общая для всех правда. Бог, желая дать нам свободу, самоумалился и ушел в слово.

Дядя Юрий – Коле

Природные человеческие чувства: обоняние, осязание, слух и прочее – орудия познания мира. Они ни во что не вмешиваются, принимают всё как есть. Слово грубее, деятельнее, без него преображение невозможно.

Дядя Юрий – Коле

Теперь об одеждах Иосифа. Мир слишком пестр, праздничен, чересчур цветаст и горласт. Не пропустив его через слово, человек не поймет Единого Бога, создателя сущего. Всё, чем мы видим и слышим, обоняем и осязаем, то есть наши органы чувств, – суть злокозненные язычники. Творец мог открыться человеку только в слове и только среди бедных звуками, красками однообразных, бескрайних пустынь. Оттого Авраам ушел из Ура Халдейского, а Моисей увел народ из Египта в каменистый Синай. Туда же из привычной жизни бежали и монахи. Буквы, слова скупы и статичны, глядя ими на мир, ум человека изощряется.

Из вышесказанного я делаю два вывода: первый – корень всех попыток упростить мир един – тоска по Господу; второй – коммунизм есть плач, но не по Создателю, а по Раю, откуда Он нас изгнал.

Дядя Юрий – Коле

По греховной природе человеку не дано узреть Бога и остаться жить. Оттого Господь является ему или в облаке, или в слове.

Коля – дяде Петру

Исакиев считает палиндромы речью, голосом самого языка. Не тем, что мы так или иначе ему навязываем, а что он сам хочет сказать. В палиндромах, пишет он, суть возникает сама собой, возникает случайно и из случайного. Ты смотришь на бесконечные ряды букв, которые давно уже не собираешь в слова, фразы, строчки. Вместо всего этого, вместо пропусков и знаков препинания кто-то, расшалившись, засыпал письмо битым стеклом. Теперь осколки играют буквами в пинг-понг.

Исакиев – Коле

Слова чересчур разные; когда ставишь их рядом, они чужие друг другу. Сколько ни убеждай, осадок этот никуда не девается. Родственность звучания, вообще родственность лишь в палиндромах. Только в них та волна, что организует пространство, не дает ему распасться на части. Те интимные отношения слов, по которым мы давно томимся.

Исакиев – Коле

Будущее за языком палиндрома. Ему по плечу любые испытания. Верю, его не сломает и Апокалипсис.

Исакиев – Коле

Что же до формы, рифмы, размера, прочих тонкостей строфики, то сонеты, стансы и катрены, дактили, амфибрахии и александрийский стих не более чем вериги, епитимьи, которые поэт сам на себя накладывает. Конечно, плохо, если они так давят, что не дают дышать, но если их вовсе не замечаешь, если в строках совсем нет затрудненности речи, тебе никогда и никого не отмолить. Без страдания нет искупления. Палиндромисты среди поэтов даже не пустынники, если они на кого и похожи, то на Симеона Столпника.

Исакиев – Коле

Палиндром тоталитарен. Но тут же уязвим, слаб, непрочен. Заменишь в нем ё на е, и он сделается нем, тихо уйдет.

Дядя Юрий – Коле

Так же тоталитарен и канон. Вообще всё, что рождено страхом человека перед самим собой. Это не борьба хорошего с лучшим, а плохого с еще худшим.

Дядя Юрий – Коле

Люди слишком разные. Чтобы никого не испугать, не оттолкнуть, Господь даже веру каждому дает по его силам.

Дядя Петр – Коле

Господь в ужасе от нас, от нашей способности превращать любое добро во зло, тем не менее Он ни в ком и ничего не ломает, терпеливо ждет, верит, что однажды человек одумается.

Дядя Артемий – Коле

Что Ветхий, что Новый Завет – всё путь с редкими рывками вперед и бесчисленными отступлениями. И мы, в которых страха больше, чем надежды. А канон – нечто вроде «ни шагу назад». Этакий заградотряд.

Дядя Ференц – Коле