Возвращение ведьмы

– Миссис Тиммс, вы слишком ко мне добры, и я благодарю вас за беспокойство, однако меня ждут крайне важные дела. И я должна заняться ими немедленно.

– Элизабет… – покачал головой Эразмус.

– Простите, Эразмус, я не могу сидеть сложа руки. Я отправляюсь на поиски.

И, не обращая внимания ни на вздохи и уговоры его домоправительницы, ни на возражения самого Эразмуса, я поспешила выйти из комнаты.

Однако миссис Тиммс меня догнала и настоятельно попросила позволить ей хотя бы подобрать мне одежду. Я согласилась, ведь я по-прежнему была в наряде семнадцатого века, и миссис Тиммс быстро принесла мне подходящее платье. Я морщилась, когда она затягивала корсет, молча проклиная моду на столь тесные вещи. А вот возиться с волосами я не позволила. Плевать на внешний вид. Я могла думать лишь о Теган.

Вот так я и отправилась бродить по улицам. С тех пор, как я последний раз была в Лондоне, прошло очень много лет, и больше сотни – как я там жила. Столько всего изменилось – вместо рычания моторов раздавались цокот копыт и дребезжание колес, – однако в городе по-прежнему бурлила жизнь. Словно его сердце будет и дальше продолжать лихорадочно биться, пока где-то рядом приходят и уходят моды и новшества. Быстрый шаг, необходимость пробираться по многолюдным улицам и попытки вспомнить дорогу помогли мне включить мозги. Первым делом я заглянула в больницу «Фицрой». Она располагалась совсем недалеко от дома Эразмуса в районе Примроуз-хилл. По пути я ловила себя на том, как выискиваю в толпах Теган или Гидеона, хотя знала, что вряд ли он станет прогуливаться с ней посреди бела дня. Я только надеялась, что Гидеон вдруг захочет вновь побывать в связанных со мной местах. В конце концов, он выбрал Бэтком, почему бы тогда не посетить и другие?

Больница лишь недавно открылась – до того, как я начну там работать, пройдет еще больше тридцати лет. Тогда меня звали Элайза Хоксмит. Какие же опасные были времена! Я так долго и упорно стремилась добиться своего положения и любила работать в «Фицрое»!.. Гидеон отнял у меня и это.

Я поспешила подняться по ступенькам крыльца. Медсестры в накрахмаленной форме, с безукоризненно белыми передниками и чепчиками, молча трудились. Я оглядела вестибюль, не зная, что ожидаю там найти.

Под ложечкой засосало – я вдруг увидела знакомое лицо. Мужчине было не больше тридцати, он еще не обзавелся морщинами и пылал жизненной силой, свойственной молодым людям. Мы познакомимся с доктором – а позже профессором – Гиммелом лишь через двадцать пять лет. Этот прекрасный хирург многому меня научит, а затем поплатится за наше знакомство жизнью. Гиммел прошел мимо, не зная, что его судьба сплетена с уставившейся на него странной незнакомкой.

– Уайтчепел, – пробормотала я, покидая больницу.

Там я когда-то жила, там Гидеон однажды попытался меня убить. Могло ли место, сыгравшее столь важную роль в нашей истории, вновь его притянуть? Или я гналась за призрачными надеждами? Наверное, Эразмус прав, и моя затея бесплодна, однако я должна попытаться.

За неимением денег на омнибус мне пришлось добираться пешком. Шагая по людным улицам – от Фицровии, через Хай-Холборн и, наконец, до Уайтчепела, – я всматривалась в лица прохожих. Я заглядывала в переулки, витрины магазинов, в проезжающие повозки, продолжая и продолжая искать. День стоял жаркий, и наспех заколотые волосы все норовили вырваться из своего плена. Должно быть, меня принимали за дикарку – растрепанная, без головного убора, напряженно пялюсь на всех… Однако я упрямо шла дальше, не обращая внимания на полные любопытства взгляды.

Улицы стали более узкими и грязными – я добралась к местам, которые столько лет пробыли моим домом. Аккуратные дома, элегантные дамы и состоятельные джентльмены лучших районов остались позади. Здесь уже встречались уличные торговцы всех мастей. Здесь дети попрошайничали, а изможденные женщины в яркой одежде сверкали недопустимо оголенными лодыжками, привлекая клиентов. На каждом углу готовили еду на жаровнях – воздух, пропитанный запахами жареных каштанов и печеной картошки, в какой-то мере спасал от вони сточных ям. Я узнала швейную мастерскую на той улице, где когда-то жила. Здания вообще казались странно знакомыми, хотя пока не стали такими, какими были при мне. Осознание, что я не на своем месте, вернее, дело не в месте, а во времени, еще сильнее путало мои и без того смятенные мысли. Меня охватила тревога. Может, это все последствия перехода между столетиями, а также усталость от такого количества ходьбы на голодный желудок? От вида пирогов на прилавке у меня потекли слюнки, а вот желудок сжался отнюдь не от голода. Я невольно оглянулась через плечо, снедаемая чувством, что за мной следят. Пришлось напомнить себе, что одинокой женщине здесь небезопасно. Я на всякий случай шагнула ближе к центру дороги. Уж лучше уворачиваться от медленно ползущих повозок, чем вдруг очнуться где-то в переулке.