Времена и люди. Разговор с другом

Конечно, я тогда несколько сгущал краски. За один только день я узнал то, чего, вероятно, многие еще не знали. У немцев было несколько артиллерийских группировок под Ленинградом, и в каждой из них были группы нападения и группы прикрытия, то есть в то время как немцы начинали артиллерийский обстрел, скажем, двадцатью орудиями, другие двадцать орудий ждали той минуты, когда наши артиллеристы откроют огонь на подавление, и тотчас же открывали огонь по нашим артиллерийским батареям.

В первый же день я был на наших огневых и видел, с каким замечательным хладнокровием работали батарейцы Барышникова — фашистские снаряды рвались буквально в нескольких метрах от укрытий.

Были и мелочи, которые всегда приятно вдохновляют литератора. К обеду хлеб в офицерской столовой подавался, как «в доброе старое время», то есть в сухарницах (в других полках еще каждому выдавалась развесная пайка). Мне объяснили, что таков приказ командира полка: пора кончать с психологией голода. Но если сам Витте приходил в батарею, — а приходил он иногда на целый день, — его ординарец захватывал с собой сухой паек, и это тоже был приказ командира полка.

Вечером я услышал звуки рояля.

— Это командир полка отдыхает, — сказал мне один из офицеров штаба. — Он у нас большой любитель музыки, хорошо играет на рояле. А вы разве не знали? — спросил он меня так невозмутимо, словно это и в самом деле было в порядке вещей: командир артиллерийского полка в свободное время играет на рояле.

Всем этим я пренебрег и, не написав очерка, записал вопросы на завтра: организация наблюдательных пунктов: 1) находящихся непосредственно в войсках; 2) оборудованных в глубине нашей обороны; 3) оптическая разведка; 4) звукометрическая разведка; 5) воздушная разведка; 6) команды осколочников.

Стоит ли извлекать эту старую запись, запись по меньшей мере… наивную? Ведь для того чтобы разобраться в намеченном, мне для начала следовало бы кончить артиллерийское училище, затем послужить и получить практический опыт артиллерийского офицера. Но не будем очень строги. В конце концов, работая в радиовещании «Красного путиловца», разве я не стремился постичь премудрости мартеновской плавки, разве не простаивал часами в инструментальном цехе, наблюдая за знаменитыми путиловскими лекальщиками?

За две недели в полку я собрал огромный материал. Я это мог сделать успешно не только потому, что с первого же дня почувствовал нечто новое и очень важное для самого себя, но и потому, что начинался новый этап в обороне Ленинграда.

Во всей девятисотдневной ленинградской эпопее артиллерия занимает важное и, может быть, наиважнейшее место. Так было с первых дней обороны Ленинграда, когда на узком фронте сумели собрать тысячи артиллерийских стволов. Жуков отлично понял роль артиллерии в отражении немецкого штурма. Во главе ленинградских артиллеристов стал один из видных артиллеристов Красной Армии — Георгий Федотович Одинцов, а в 42-й армии, то есть на направлении главного удара, там, где немцы штурмовали Пулковские высоты, артиллеристов возглавил человек замечательных боевых качеств — Михаил Семенович Михалкин. Именно здесь, в этой гигантской битве, в дни, когда решалась судьба Ленинграда, перед артиллеристами была поставлена и впоследствии успешно решена задача подавления немецких батарей, стрелявших по Ленинграду.

Весной сорок второго еще один артиллерист появился в Ленинграде: это был новый командующий фронтом — Говоров. И он потребовал от контрбатарейщиков новых усилий — и большей точности стрельбы, и новых разведывательных данных. Фашисты отнюдь не отказались от своих планов штурмом овладеть Ленинградом, они подвезли новые пушки, превосходящие старые калибром и дальностью стрельбы. И я не случайно записал в свой дневник как первое дело — «организацию наблюдательных пунктов».

Когда я написал свой очерк и переписал начисто, я дал прочесть его Витте.

— Очень, очень любопытно, — сказал он, прочтя мои восемь убористо исписанных страниц. — Благодарю вас за доверие. Я мало что понимаю в литературе, это дело деликатное, не правда, ли, но несколько замечаний чисто технического свойства… Не берусь сказать, насколько они для вас обязательны…

Через полчаса я был в положении, которое исстари называется «на обеих лопатках». Замечания «чисто технического свойства» камня на камне не оставили от всего моего наукообразного очерка.

— Не берусь судить, насколько интересуют эти подробности рядового ленинградца, но с точки зрения артиллериста…

И так едва ли не каждый абзац.

Это был хороший урок. Еще час назад я гордился своим, если можно так сказать, «антибеллетризмом», а теперь надо было все начинать заново!..