Время и случай

Хотя Комиссия ЕС и планировала оказать странам СЭВ, прежде всего Венгрии и Польше, помощь на 10 млрд долларов, обращали на себя внимание настойчивые призывы Делора по возможности сохранить и продолжить сотрудничество в рамках СЭВ. Этому сотрудничеству, говорил он, 40 лет. Есть сложившееся разделение труда, живая, разветвленная ткань связей. Нельзя изменить ее за один день. Нельзя вдруг повернуть этот экономический колосс на другой курс и с нуля выстроить новые валютные взаимоотношения. На Западе сложился ЕС, а на Востоке есть другая особая система сотрудничества. Не торопитесь, не пытайтесь строить на песке, говорил он.

Предупреждение было своевременное. Но его никто не хотел слушать ни у нас, ни в столицах наших восточноевропейских союзников. Мы решительно переходили на расчеты в свободной валюте. Решение Совмина СССР было принято и начинало выполняться. Последствия, причем сокрушительные, вскоре дали о себе знать.

Несмотря на огромную занятость германскими делами и приближение парижского саммита, министр то и дело напоминал о том, что мы мало занимаемся восточноевропейскими государствами, «забыли» о них. Делал он это ненавязчиво, но в результате в душе оставалось чувство вины и мысль, что надо поскорее найти способ поправить положение.

Потому, когда Э. А. Шеварднадзе заговорил о необходимости возобновить наши отношения с Албанией, я воспринял это с энтузиазмом. Вопрос давно назрел и не был связан с кучей почти не разрешимых проблем, которые образовались в наших отношениях с другими странами восточной и юго-восточной Европы. Албанцы подавали соответствующие сигналы через наши посольства в Белграде и Софии. Министр считал, что надо прямо ехать в Албанию и решать вопрос на месте. Я несколько колебался, так как полной ясности относительно вопросов, которые могли поставить албанцы по поводу последствий одностороннего разрыва нами дипломатических отношений с НРА тридцать лет тому назад, у нас все же не было. Изучение документов наших отношений однозначного ответа на этот вопрос не давало. Вести переговоры в Тиране, откуда не было шифросвязи с Москвой, было неудобно. Возвращаться с пустыми руками не хотелось.

В конце концов решили начать на нейтральной территории — в Софии. Туда я и отправился с группой наших экспертов во главе с заместителем заведующего 5-м Европейским отделом МИД О. К. Воронковым. Албанскую делегацию возглавлял советник президента Али директор института международных отношений проф. С. Лазри. Переговоры пошли быстро. Мы подготовили текст документа о возобновлении дипотношений. Но, как я и предвидел, подписать документ профессор Лазри без доклада руководству не мог. Попросил он также выяснить вопрос: можем ли мы воздержаться на взаимной основе от предъявления друг другу каких-либо финансово-имущественных претензий, чтобы не начинать вновь со взаимных упреков и выяснения того, кто был прав, а кто виноват.

В конце июля мы вылетели через Будапешт в Тирану, имея подтверждение албанцев, что все согласовано и препятствий к восстановлению дипотношений больше нет. Летели мы в запретную для нас столько десятилетий страну с жгучим интересом и добрыми чувствами. Мы сознавали вину за то, как обошлись у нас в свое время с этим маленьким, но гордым народом, радовались тому, что теперь дела повернутся к лучшему. К тому же проф. Лазри еще в Софии убедительно пояснил, что Албания стоит на пороге глубоких реформ и тщательно изучает опыт нашей перестройки. — Президент Р. Алия считал невозможным сохранение прежнего режима, свирепость которого стала притчей во языцех и на Балканах, и в Европе в целом.

В Албании нас встретили очень приветливо. Поселились мы в отеле «Дайти», предназначавшемся, как видно, для высоких делегаций и иностранных гостей. Был этот отель и местом встреч местного небольшого дипкорпуса. В Тиране стояла страшная жара и духота, облегчить которую не могли даже постоянно работавшие кондиционеры.

Днем мы ездили на всякого рода переговоры и встречи, предшествовавшие подписанию документа. Вечером могли знакомиться с Тираной, чем-то напоминавшей мне наши южные города. Хотя незадолго до нашего приезда в ряд иностранных посольств в Тиране проникли большие группы албанцев, которые, как и граждане ГДР в 1989 году, требовали разрешить им выезд в западные страны, обстановка в городе в целом была спокойная. С наступлением сумерек центр города наполнялся людьми, которые обменивались новостями, поглощали массу мороженого и прохладительных напитков и, в общем, выходили вечером в город, как когда-то это было и у нас, чтобы на людей посмотреть и себя показать. Мирный ландшафт нарушался, однако, большим количеством охранников в форме и в штатском, изнывавших от скуки буквально у каждого официального здания и всем своим видом напоминавших, что в этой стране баловаться не рекомендуется.