Время-не-ждет

The dogs gave up, the sled was righted, and five minutes later they were flying along the hard-packed trail again.	Собаки успокоились, нарты выровняли, и пять минут спустя они уже опять мчались вперед по твердой, утоптанной тропе.
The lynx was the only sign of life they had seen in two days, and it, leaping velvet-footed and vanishing, had been more like an apparition.	За два дня пути они не видели на единого живого существа, кроме этой рыси, да и она так бесшумно скользнула на бархатных лапах и так быстро исчезла, что ее легко можно было принять за призрак.
At twelve o'clock, when the sun peeped over the earth-bulge, they stopped and built a small fire on the ice.	В полдень солнце выглянуло из-за горизонта; они сделали привал и разложили небольшой костер на льду.
Daylight, with the ax, chopped chunks off the frozen sausage of beans.	Харниш топором нарубил куски замороженных бобов и положил их на сковороду.
These, thawed and warmed in the frying-pan, constituted their meal.	Когда бобы оттаяли и согрелись, Харниш и Кама позавтракали.
They had no coffee. He did not believe in the burning of daylight for such a luxury.	Кофе варить не стали: Харниш считал, что время не ждет и нечего тратить его на такие роскошества.
The dogs stopped wrangling with one another, and looked on wistfully.	Собаки перестали грызться и с тоской поглядывали на костер.
Only at night did they get their pound of fish. In the meantime they worked.	Лишь вечером получили они по фунту вяленой рыбы, а весь день работали натощак.
The cold snap continued.	Мороз не ослабевал.
Only men of iron kept the trail at such low temperatures, and Kama and Daylight were picked men of their races.	Только человек железного здоровья и выносливости отваживался идти по тропе в такую стужу.
But Kama knew the other was the better man, and thus, at the start, he was himself foredoomed to defeat.	Харниш и Кама, белый и индеец, оба были люди незаурядные; но Кама неминуемо должен был потерпеть поражение, потому что знал, что его спутник сильнее.
Not that he slackened his effort or willingness by the slightest conscious degree, but that he was beaten by the burden he carried in his mind.	Не то чтобы он сознательно работал с меньшим рвением или охотой, но он заранее признал себя побежденным.
His attitude toward Daylight was worshipful.	Он преклонялся перед Харнишем.
Stoical, taciturn, proud of his physical prowess, he found all these qualities incarnated in his white companion.	Сам выносливый, молчаливый, гордый своей физической силой и отвагой, он все эти достоинства находил в своем спутнике.
Here was one that excelled in the things worth excelling in, a man-god ready to hand, and Kama could not but worship-withal he gave no signs of it.	Этот белый в совершенстве умел делать все то, что, по мнению Камы, стоило уметь делать, и Кама, видя в нем полубога, невольно поклонялся ему, хотя ничем не выказывал этого.
No wonder the race of white men conquered, was his thought, when it bred men like this man.	Неудивительно, думал Кама, что белые побеждают, если среди них родятся такие люди.
What chance had the Indian against such a dogged, enduring breed?	Как может индеец тягаться с такой упрямой, стойкой породой людей?