Время волков

– А как же помощь, которую она мне обещала? – проговорил задумчиво я, и в тот же момент тихо прозвучали слова с того места, где сидела богиня:

– А вот не надо указывать богине, что ей делать.

А затем прозвучал короткий смешок, словно звякнул и замолк колокольчик.

Я не стал говорить, что подслушивать нехорошо, толку-то, просто завалился опять на солому и решил поспать. Но сон не шел, интересно, почему все хотят, чтобы я попал на север страны, что там особенного? Та же богиня сказала бы: пойди туда, найди то-то, сделай это, и в принципе все понятно и все ясно. Нет, какие-то секреты, недосказанности. Оставь девчонку… как – не подскажете? Привязать ее, что ли; она за мной хвостом ходит, да и девчонка хорошая, упорная, старается учиться всему. И расспросами не достает, хотя видно – интересно ей, но молчит. Я с ней почти и не разговариваю, нет, конечно, объясняю, что могу, просто я ведь тоже многого не знаю. Другой континент, другие страны, другой народ, пусть и не сильно они отличаются от наших, но различия есть. Вот возьмем хотя бы тех же ликантропов, вернее оборотней…

Где-то далеко раздавались голоса и хлопнула дверь. А через некоторое время послышались приближающиеся шаги, которые замерли у дверей моей камеры. Скрипнул ключ в замке, и дверь распахнулась. На пороге стояли двое стражников, у одного в руках был факел.

– А ну, на выход! – проорал один из них. – Судья долго ждать не будет.

Я поднялся со своего ложа и вышел из камеры.

– Давай, шевелись! – снова проорал кто-то из них и сильно толкнул меня в спину. Этого спускать уже было нельзя, до тех пор, пока меня не осудили и не отдали палачу, никто из простолюдинов не имеет права так ко мне относиться.

Я развернулся и врезал одному из стражников в нос, ударил не очень сильно, но кровь брызнула сразу, и тот, вскрикнув, закрыл лицо ладонями. Второй отскочил и схватился за меч, но видя, что я больше ничего не предпринимаю, вытаскивать его не стал, лишь напряженно замер, сторожа каждое мое движение.

– Я дворянин, веди себя как подобает, еще раз ко мне прикоснешься, я тебя просто убью, причем буду в своем праве.

– Надо было сразу это сказать, а не бить, – пробормотал второй. Отодвинув своего напарника с разбитым носом, пошел следом за мной.

Привели меня в небольшую комнату, за столом в которой сидел с совершенно болезненным видом худой, с запавшими глазами, человек. Оглядев нас и увидев стражника с разбитым носом, желчно произнес:

– Ну что, Шант, ты все-таки напросился и получил, а ты… – глянул он на меня, – стараешься еще больше усугубить свое положение.

– Обращайтесь ко мне на «вы», как полагается обращаться к дворянину.

Судья пожевал губами и снова уставился на меня.

– Хочешь сказать, что ты дворянин, почему тогда нет перстня на руке и почему устроил драку с солдатами герцога Камбро?

– Перстень я снял, когда умывался, и просто забыл надеть, да и спустился из комнаты только поесть, а то, что с солдатами связался, так они стали приставать с домогательствами к моей племяннице, пришлось заступиться. Конечно, это моя промашка с перстнем, будь он на руке, думаю, они бы уже опасались приставать к нам.

Я не хотел накалять обстановку и частично решил признать свою вину.

– Винор, – вдруг произнес судья, и только сейчас я заметил в уголке молодого парня, по всей вероятности, секретаря судьи. – Винор, сходишь с господином… – и судья посмотрел на меня.

– Алекс эль Зорго, баронет, – подсказал я.

– С баронетом Алексом эль Зорго туда, где он остановился, и проверишь его бумаги, а также взглянешь на перстень. Потом возьмешь с него пять серебряных монет, это штраф и судебные издержки. Вы их сопроводите, – кивнул он стражникам.

Всю дорогу до постоялого двора я расспрашивал Винора о герцоге Гуго Раскине де Комбро, парень был разговорчив, делился со мной всем, что знал. Он и вправду работал в тюрьме секретарем суда, судья разбирал простенькие дела и выносил приговоры. Серьезные дела разбирались судьей герцогства. А сам герцог мог или помиловать, или, наоборот, ужесточить приговор. Герцог был одним из самых влиятельных в королевстве людей, он имел сильную дружину и не пошел на сделку с монахами Урху.

– Пусть каждый молится тому, к кому лежит его душа, – сказал он на их уговоры, и те хоть и затаили на него злобу, но ничего поделать не могли. Плохо только то, что герцог уже стар, и единственный его наследник пять лет как умер. Все подозревают, что без адептов Урху тут не обошлось. Расспросил я его и о наемниках, с которыми схлестнулся. Выяснилось, что схватился я с десятником Бонтом Постером и его приближенными. Десятник считался одним из лучших мечей королевства, а уж в герцогстве был первым. С ним тут никто связываться не желал, вот он и наглеет.

За разговорами незаметно пришли на постоялый двор, где Винор убедился в моем дворянстве и, получив штраф в пять серебрушек, ушел, прихватив стражников. Я сунул в руку тому, кому разбил нос, монету, чтобы выпили пива, тот начал искренне извиняться за свое поведение, на этом и распрощались.