Время волков

Утро было солнечным и тихим, уже осень вступила в свои права, но только окрасила некоторые деревья в желтый или красноватый цвет. Я снова стоял на холме, но уже на другом, и смотрел на сотни вражеских кораблей. Вдруг где-то далеко-далеко раздался низкий гул, так что у меня побежали мурашки по телу, а потом небо со стороны океана окрасилось в серый цвет, который постепенно темнел, превращаясь в черный мрак, в котором сверкали молнии.

«Ну что же, начнем», – подумал я и словно толкнул что-то рукой от себя. От берега, который находился метрах в двустах, побежала по воде рябь и стала удаляться в сторону приближающихся кораблей. Чем дальше удалялась рябь от берега, тем с ней больше происходили определенные метаморфозы. Это была уже не рябь, а волна, и чем ближе она подходила к кораблям, тем выше была. В самом конце она выросла метров на десять и ударила в эту армаду, ломая более легкие суденышки, а у больших посудин ломая мачты и заливая водой трюмы и помещения. Корабли бились друг с другом, сталкивались бортами, некоторые опрокидывались, творилось что-то ужасное. Происходило это не более получаса, но когда волна опала, стало видно, что она натворила: от армады, которой эти корабли были раньше, осталось не более восьмидесяти посудин. Побитых и потрепанных, со сломанными мачтами и, скорей всего, течами в корпусах, но, как меня просветили, на них могло быть от двухсот до трехсот воинов или чуть больше.

Я свое дело сделал и больше ничего не мог, почему-то понимал, что я абсолютно пуст. Но и то, что от одного моего движения рукой исчезла в пучине большая часть флота неприятеля, радовало. Да, их еще было много, очень много, но тут ничего не поделаешь, будем сокращать их обычными способами. Я потрепал по холке трущегося рядом Алого, вскочил на коня, которого держал под узцы один из гвардейцев.

– Все, больше ничего интересного не будет, – проговорил я сам себе и, дав шпоры коню, понесся к лагерю наших войск. Над лагерем стоял сплошной гул, раздавались радостные крики тех, кто видел, что произошло с армией вторжения, они радостно обсуждали произошедшее, делились впечатлениями.

– Принц, вы видели, что произошло в море. Как думаете, что это было? – спросил Гран де Моран, коннетабль герцогства, когда меня увидел.

Ирвин крутился тут же и напоминал молодого щенка, улыбка не сходила с его лица, он даже подпрыгивал от избытка чувст.

«И это будущий король, – глядя на него, думал я. – Ой да ладно, оботрется, научится, придворные подскажут, вон Иваста на путь наставит», – перевел я взгляд на невозмутимую девушку.

– Видел, конечно, – ответил я, – только вот, что это было, понять не могу.

Мне абсолютно не улыбалось, чтобы окружающие знали, что это моих рук дело.

– Когда-то я слышал, что под водой есть тоже горы, извергающие иногда пламя и пепел, может, это и произошло.

– Вы думаете? – с сомнением произнес коннетабль. – Ну что же, пусть будет как версия… хотя… – он не договорил. Немного помолчав, он вдруг спросил: – А как по вашему мнению, когда теперь они нападут?

– Не знаю, – пожал я плечами, – судя по состоянию кораблей, им еще надо добраться до берега и высадить воинов. Какое настроение у их воинов после всего, что произошло, тоже не ясно, скорей всего, они теперь думают не о войне и грабеже, а о том, что им повезло остаться в живых. Думаю, это покажут ближайшие дни, и скорей всего, нам придется менять планы кампании, вместо обороны переходить к наступлению.

– Да-да, вы абсолютно правы, ваша светлость, я тоже об этом подумал. Противник испуган и растерян, только они высядятся, надо будет ударить по ним, мне кажется, это будет правильно.

У коннетабля за этот час поменялось настроение на совершенно противоположное. Этот седой, умудренный жизнью человек из хмурого сосредоточенного воина, пришедшего принять смерть ради того, чему служил всю жизнь, вдруг понял, что все можно изменить. И радовался этому как мальчишка, за все время моего знакомства с ним я впервые видел его улыбку, которая изменила его лицо до неузнаваемости. Разгладились морщины, заблестели глаза, и передо мной стоял не человек, отправляющийся на заклание и смирившийся с этим, думающий лишь о том, чтобы прихватить с собой в небытие как можно больше врагов, а уверенный в себе, прекрасно знающий себе цену и радующийся всему, что происходит вокруг, мужчина чуть более сорока лет.

Раздался приближающийся топот копыт, стихший у палатки коннетабля, и через мгновение в палатку влетел маркиз.

– Алекс, Гран, это правда?

Мы с коннетаблем переглянулись.

– Что именно? – усмехаясь, спросил Гран.

– Как что, говорят, флоту отщепенцев хана.

– Я бы не сказал, что совсем хана, но что-то потопило большую часть их флота, да ты можешь посмотреть сам, – закончил коннетабль и пригласил нас на выход.