Все, что мне нужно

Лола возвращает улыбку. Она далеко не такая яркая, как обычно, но одно можно сказать наверняка. Это точно не обман.

Маленькими шагами.

— Спасибо.

— Нет, тебе спасибо, — говорю я.

— За что? Это я плакала на твоей рубашке.

Я посмеиваюсь.

— За то, что дала мне шанс, за то, что позволила быть частью жизни Феникса. За то, что не сделала аборт.

С тех пор, как встретил этого малыша, я не могу представить свою жизнь без него. Трудно поверить в мир, в котором не существует Феникса. Не могу описать мою безусловную любовь к нему.

Ее губы немного приподнимаются, но постепенно улыбка угасает, когда взгляд падает на мои губы. Проведя подушечкой большого пальца вниз по ее горлу, чувствую, как она сглатывает, а когда я поднимаю его и позволяю пальцам задержаться под ее челюстью, чувствую неустойчивый пульс.

Или это может быть мой пульс, а может быть, я чувствую, что оба наших пульса сливаются в один.

Я жду, пока она отстранится, когда обхватываю рукой ее горло и встречаюсь с горящими глазами. Жду каких-либо признаков колебания, что она этого не хочет. Я жду, пока она это озвучит, а когда этого не происходит, спрашиваю. Потому что меньше всего мне хочется неправильно прочитать знаки и все испортить.

— Могу ли я поцеловать тебя?

— Да, — говорит она, задыхаясь.

В этот момент я чувствую себя чертовски живым. Прикасаюсь губами к ее губам и вдыхаю слабый аромат ванили. Я знаю, что ничто никогда не будет таким бодрящим, как это.

Сокращаю пространство между нами, проводя языком по ее нижней губе, чувствуя, насколько она мягкая. Другой рукой я обнимаю ее за талию и притягиваю как можно ближе, одновременно крепче сжимая ее горло.

Лола застает меня врасплох, обнимая за плечи, но что на самом деле впечатляет, так это легкий стон, который вибрирует на моем языке.

Мне следует добавить отчаяние к списку того, что я готов сделать, потому что сделаю все, чтобы услышать это снова.

Как только углубляю поцелуй, Лола подпрыгивает, отстраняясь от меня, и мы слышим, как ключи звенят и падают на землю.

Дейзи стоит у входа и смотрит на нас широко раскрытыми глазами.

— Извини, я просто собираюсь…

Она показывает большим пальцем через плечо, идя назад, но останавливается, когда ее взгляд падает на стопку блинов, к которым мы еще не прикоснулись.

— Подождите, ребята, вы это только что сделали?

— Ага, да, — отвечаем мы оба, запыхавшись.

— Спасибо, черт возьми, я умираю с голоду.

Она хватает два и оборачивается, но прежде чем уйти, говорит:

— Если ты собираешься сделать то, что, как я думаю, ты собираешься сделать, убери это. А если вы делаете это на стойке, вытрите ее. Спокойной ночи.

Глава 37

ТиДжей

Я опаздываю.

Черт возьми, я опаздываю на тридцать пять минут.

Я никогда не опаздываю, никогда!

Нет, позвольте перефразировать это. Я никогда не был пунктуален на приемах у врача, на занятиях, вечеринках и многом другом, но могу с гордостью сказать, что никогда не опаздывал на тренировки. На самом деле я всегда прихожу первым и ухожу последним.

Люди говорят, что все бывает впервые, но это единственное, чего бы я не хотел, чтобы происходило. Как только ступлю на корт, тренер надерет мне задницу.

Если есть что-то, что Фрэнк Уоррен ненавидит больше, чем проигрыши, так это опоздания. Он всегда рассказывает о том, как невнимательно люди относятся к его времени и что не заслуживают его, если собираются тратить время зря. И это только сокращенная версия, потому что настоящая версия не так хороша.

— Прошу прощения! — торопливо говорю я, почти врезаясь в группу людей, которые, как предполагаю, осматривают арену.

Ловлю быстрый взгляд на их шокированных лицах и оглядываюсь через плечо, чтобы извиниться. Я не уверен, то ли они смотрят на меня, потому что бегу, как чертов маньяк, то ли потому, что держу Феникса так, словно от этого зависит жизнь, в то время как его сумка и моя дорожная висят на плече.

— Чертов ад, — стону я, когда в поле зрения появляется все больше людей.

Быстро обхожу их стороной, прежде чем успею растоптать.

— Ебать!

Мои глаза увеличиваются в три раза.

— Нет, Феникс. Не говори так.

Он хихикает, явно находя это забавным.

— Фу⁠.

Я мягко зажимаю ему рот рукой. Останавливаюсь, чтобы перевести дух, и строго смотрю на него.

— Твоя мама собирается убить меня. Не говори этого. Я действительно пытаюсь найти к ней подход.

Если тренер Уоррен не убьет меня, знаю, что это сделает Лола.

Феникс наклоняет голову, сжимая медведя. Его темно-каштановые кудри болтаются при движении. Он сияет, без сомнения, понятия не имея, о чем, черт возьми, я говорю.

— Просто будь хорошим мальчиком, Маленький мишка.

Я слегка постукиваю по носу его и медведя.

Знаю, что он понимает, потому что кивает, и уголки глаз морщатся от счастья, услышав прозвище, которое я ему дал.

Пройдя через дверь, ведущую в раздевалку, я сажаю его в кресло-качалку перед шкафчиком и сажусь на уровень его глаз.

Вероятно, это будет бессмысленно. Я понятия не имею, насколько он поймет и выслушает ли, но все равно попробую.

— Мне нужно, чтобы ты вел себя хорошо. Твоей мамы здесь нет, а я собираюсь играть в баскетбол, ладно?

Его глаза блестят от волнения.