Все лгут (СИ)

Если врачи говорили о шансе восстановления без хирургического вмешательства, то дела были не так плохи, как он думал.

— Ты стал совсем другим, — проговорил Вилли, когда спустя ещё неделю они завтракали на широкой веранде. Вилли рекомендовали почаще бывать на свежем воздухе, тем более когда этому ничто не препятствовало.

— Это плохо или хорошо? — спросил Ларсон, переводя взгляд с играющего неподалёку Натана на омегу.

Тот же предпочитал не смотреть на него, а наблюдал за сыном, который в это время полез на качели. Ларсон невольно напрягся, потому что Вилли не отвечал слишком долго. Но тоже не подавал голоса и не переводил тему, не давая Вилли уйти от разговора.

— Это… я не знаю. Это странно, — вздохнул омега наконец. — Сначала ты меня насилуешь и избиваешь. Потом вновь появляешься в жизни с букетом цветов, следом против воли увозишь сюда. А сейчас… сейчас ты похож на того самого идеального альфу, про которого пишут книги и снимают фильмы.

— Но это плохо или хорошо? То, что происходит сейчас? Тебе нравится? Ведь сейчас это важнее любого прошлого.

Вилли медленно перевёл на него взгляд, и Ларсон смог по нему прочитать лишь замешательство. Да, возможно, омега запутался. Возможно, ему сложно принять тот факт, что Ларсон теперь рядом и действительно пытается загладить вину. Возможно, ещё труднее ему поверить в то, что Вилли хочет простить его. Ларсон видел: хочет, но не решается, пытается не подпускать слишком близко.

Ларсон и не давил, но несколько раз в день всё равно урывал поцелуй с губ Вилли. И тот не сопротивлялся, даже отвечал — неуверенно, словно школьник. Но отвечал. И это с каждым разом всё сильнее радовало Ларсона. Он, бесспорно, хотел большего. Ощущая его запах, хотелось оказаться с ним в постели, попробовать этот аромат на вкус, почувствовать всем телом и нежить в своих руках. Но Вилли пока не разделял его желания и мысли — это было очевидно. Потому Ларсон даже не пробовал начинать этот разговор и делать намёки. Позволяет целовать — уже хорошо.

— Вилли, — Ларсон накрыл руку омеги, тот едва заметно вздрогнул, выпадая из своих мыслей, и, сморгнув, посмотрел на него. Ларсон несильно сжал его пальцы и улыбнулся, зная, что наверняка выглядит не так добродушно, как хотелось бы. Но голос был проникновенным, с нужными нотками бархатистости.

— Вилли, тебе нравится то, что происходит сейчас? — повторил Ларсон вопрос, вглядываясь в лицо собеседника.

Ему нужно было, чтобы Вилли признался. И тогда стоило перейти к следующему шагу, не давая опомниться, не давая слишком долго думать, чтобы не напороться на отказ.

Вилли несколько долгих секунд смотрел на него, и Ларсон уже успел подумать, что он скажет что-то вроде вечного и неопределённого: «Не знаю». Но Вилли умел поражать. И поразил Ларсона так, что у него впервые за долгое время ёкнуло и перевернулось сердце от простого и тихого: «Да».

Ларсон ликующе улыбнулся и наклонился через стол, чтобы легонько поцеловать его. Ещё один рубеж был пройден. Один из самых главных вопросов — вопрос доверия — почти решился.

— Я хочу, чтобы ты перебрался в мою спальню, — сказал Ларсон ближе к вечеру, когда они сидели всё так же на веранде после ужина. Ларсон потягивал коньяк из бокала, а Вилли пил сок и читал книгу. Омега поднял на него удивлённые глаза и склонил набок голову.

— Я не думаю, что…

— Не секс, — довольно прямолинейно обозначил свою позицию Ларсон. — Просто спал рядом. Мне кажется, что это пойдёт нам на пользу. И, вероятно, позволит мне засыпать гораздо легче. Постоянно мучаюсь, когда думаю, что ты где-то там за стеной, а я вдруг не успею помочь, если что-то случится.

Вилли заметно расслабился и попытался улыбнуться, но получилось как-то нервно.

— Некоторые изменения мне в тебе нравятся, но ты стал слишком нервным, — признался он. — Не переживай так. Со мной будет всё в порядке. Сам же говорил.

— А может, это лишний повод побыть с тобой рядом? — хитро глянул Ларсон на Вилли. И хоть он почти не лгал, но за состояние омеги волновался не на шутку. Пока врач не говорил ни о каких изменениях, хотя прошло достаточно времени.

Продолжить нежиться в вечернем уюте Ларсону не удалось. На пороге дома появился Тео, непривычно взбудораженный и беспокойный. Тео всегда держал себя в руках, потому сейчас у Ларсона непроизвольно приподнялись брови.

— Сэр, нужно поговорить. Наедине, — Тео выразительно посмотрел на Вилли. Ларсон едва заметно поморщился, но невольно отметил, что подчинённый даже не поздоровался. Значит, что-то действительно важное.

Ларсон нехотя отпустил чужую руку и поднялся со своего места, отставив полупустой бокал. Они направились в дом под несколько изумлённым и настороженным взглядом Вилли, который явно не понимал, что опять происходит.

— Ты что-то узнал о том шантажисте? — спросил Ларсон, когда они поднялись в кабинет. — От него довольно давно не было вестей. Немного напрягает.