Все люди севера

Улла сжала пальцы Скалля и придвинулась ближе. Глаза её сверкнули.

– Берегись, возможно, теперь я важнее, чем ты сам, неукротимый северный зверь.

– И я не буду с этим спорить.

Скалль довольно хмыкнул и снова благоговейно поцеловал пальцы вёльвы.

– Та ночь была очень важна для всего Мидгарда. Люди уже увидели, что Рагнарёк реален. А теперь они увидели, что могут положиться на нас. Когда ты выйдешь из этой комнаты, ты уже не будешь той, кем была раньше. Люди будут почитать тебя и боготворить. – Улла довольно улыбнулась, но Скалль сощурился и продолжил серьёзнее. – А ещё они будут ждать от тебя верных решений.

Прикусив губу, Улла долго смотрела на конунга. Сейчас они были так близко, как бывают любовники в одной постели. Молчание затянулось, позволяя конунгу и вёльве ещё раз обдумать будущее.

– Моя бабка, – медленно начала Улла, – рассказывала мне о предсказании великой вёльвы. Той, которая видела Рагнарёк и передала своё видение самому Одину. Когда мир выжжет огнем, во всем Мидгарде останутся только два человека. Мужчина и женщина, которые возродят людской народ.

Улла замолчала, а Скалль мягко улыбнулся уголком губ и хмыкнул.

– Подумай о том, что сам Тор явился в тот миг, когда мы с тобой объединились.

Но Скалль всё ещё молчал.

– Подумай о том, что наша встреча положила конец долгой трёхлетней зиме, во время которой люди мучились от сомнений. И дала начало чему-то новому… Словно сами боги ждали, когда мы найдём друг друга.

– Ты знаешь или только предполагаешь, что после огня, который обрушится на Мидгард, ты и я выживем и возродим людское племя? – заинтересованно уточнил Скалль, разглядывая бледное лицо Уллы, находящееся вызывающе близко.

Она сглотнула и опустила взгляд к губам конунга. Потом посмотрела ему в глаза и снова взглянула на губы, охваченные тонкой чёрной бородой. Его не проведёшь, ведь Скалль знал, что так бывает перед поцелуем. Люди смотрели на губы, которые собирались поцеловать, будто примечая цель и боясь промахнуться.

Плечи конунга несколько раз мелко дёрнулись от подавляемого смеха.

В следующее мгновение земля затряслась, а с потолка посыпалась пыль.

Скалль молча поднялся на ноги, отпустив руку Уллы, и, повернувшись к ней спиной, направился к выходу.

Улла сглотнула и поджала губы. А что, если так и будет? Что, если это им двоим старая вёльва из её рода предсказала возродить Мидгард? Ведь в их мире не найти никого сильнее бессмертного конунга и одарённой провидицы. Казалось вполне правильным, что их встреча запустила целую цепь событий, призвала Тора и расставила всё по своим местам. Не было сомнений, что люди тоже примут их встречу за божественное провидение.

И Улла надеялась, что Скалль отнесётся к предсказаниям и знакам с надлежащим вниманием.

* * *

Скогли уже опустел, как и говорил Скалль. Люди стянулись к пристани и возились около кораблей, больших и маленьких, погружая те немногие ценности, что им хотелось унести с собой в новую жизнь. Улла подумала, что в домах осталось множество вещей. Безделушки по большей части, одежда, мебель, наверное, оставшееся от стариков наследство, которое никому уже не пригодится. Люди Скалля не позволяли тащить с собой на драккары лишнего. Оставалось лишь гадать, сколько награбленного в былых походах добра оставалось навсегда похороненным в опустевшем Скогли.

Будет ли это настоящей находкой для тех, кто наведается в город ради грабежа?

Или же навсегда вмёрзнет в лёд и затеряется в памяти?

Улла уверенно сжала в руке свой мешок. Там всё, что осталось от матери, и совсем ничего, что напоминало бы ей об отце. Память о нём стерлась, Улла не видела его с тех пор, как Веульв покинул их дом. И вряд ли уже когда-то увидит, ведь она навсегда оставляет родные края.

– Что вы делаете? – она подошла к Торгни и его брату.

Они вытащили на улицу ящики с добром ярла Лейва и опустошали их. Братья вытряхивали содержимое на землю и рылись в добыче. Судя по тому, что красивые безделушки были откинуты в сторону, они искали что-то более ценное.

Торлейв был старше своего брата, возможно, на добрых пятнадцать лет, но гораздо ниже. У него тоже была густая рыжая борода, но в отличие от брата он не заплетал её в косы. Его голова была полностью выбрита, за исключением небольшого хвоста, который был оставлен у самого затылка и спускался до лопаток. У Торлейва обычно был очень суровый взгляд и вид, но сейчас он добродушно улыбался.

– Здравствуй, ведьма, – усмехнулся в свою рыжую бороду младший из братьев.

– Не зови меня ведьмой, – зашипела Улла. – Вы обворовываете моего мужа? – она нахмурилась. – После его смерти эти вещи принадлежат мне.

– Держи.

Торгни с улыбкой выудил из сундука длинный кожаный шнурок, украшенный бусинами из разных металлов и камней. Они переливались в тусклом свете солнца. Подойдя к девушке, он взял ее за руку и намотал ремешок на запястье. Когда все украшения выстроились друг за другом в ряд, то образовали хоровод звёзд, обернувшихся вокруг руки Уллы. Кто бы ни смастерил это украшение, он точно был умелым мастером, желавшим поразить какую-то красавицу.