Все мои ничтожные печали

Я заехала на стоянку у магазина мороженого сети «Мраморная плитка» (хорошо, что не «Могилка») и заглушила двигатель. Выбралась из машины и обошла ее по кругу, глядя на нее пристально и неуверенно, как на последнюю инсталляцию Дэмьена Хёрста[22]. Потом снова уселась за руль и повернула ключ в замке зажигания. Мотор не завелся. Странно, сказала мама. Не волнуйся, сказала я. Почему-то мне вспомнились сердитые слова Анатоля Франса, обращенные к его любовнице: что он искусает себе кулаки до крови. Я попробовала завестись еще раз. И еще. Бесполезно.

Машина благополучно скончалась, сказала я.

Мама покачала головой и вдруг улыбнулась. Потом рассмеялась. Я взяла ее за руку и положила ей на ладонь уже бесполезный ключ.

Боже, выдавила мама сквозь смех. Вот теперь все и вправду смешно.

Она предложила бросить машину и дойти пешком до «Кристины», греческого ресторана неподалеку от ее дома. Я сказала: Отличная мысль.

В ресторане у нас завязался на удивление жизнерадостный разговор о мужчинах и сексе, о детях и чувстве вины. Есть ли в жизни еще что-нибудь? Мы выпили целую бутылку красного вина. Заговорили о Нике. Думаешь, с ним все в порядке? – спросила я. Смотря что понимать под «в порядке», сказала мама. Он вроде бы держится.

Да, наверное. Я просто не знаю как.

Как? – переспросила мама. А ты как держишься?

Я не знаю. А ты

?

Мы посмеялись над собой, но быстро умолкли. Дыхание, энергия, эмоции, самоконтроль – сейчас это слишком ценные ресурсы, чтобы тратить их впустую. Зазвонил мой телефон, мама схватила его и ответила на звонок. Слушаю. Вы по какому вопросу? (Она была слегка пьяна.) Это был Джейсон, ее знакомый механик из автомастерской «Ривер-Сити». Он сказал, что оттащил ее машину в гараж и скоро займется ремонтом.

Мы с мамой шагали домой, держась за руки. Она учила меня строевому шагу в ногу. Если сбиваешься, пропускай один шажок. Вот так, видишь? Она показала, что надо делать. Теперь давай вместе. Дома она сразу принялась обзванивать всех, кому следовало сообщить об Эльфи и Тине (Да, они обе в больнице. Да, в одной и той же больнице.), а я уселась искать информацию о препарате. Если стереть историю поиска, полиция до нее не докопается, да?

Джейсон перезвонил мне на мобильный и сказал, что трансмиссия фатально повреждена и спасать машину нет смысла, оно того точно не стоит. Он предложил отдать ее организации, помогающей подросткам из «группы риска». Они используют ее в качестве подопытного экземпляра в учебной автомастерской, и может быть, кто-то из этих подростков предпочтет карьеру механика скользкой дорожке мелкого криминала. Они дают за машину пятьдесят баксов и сами ее заберут. Я попросила его подождать пару секунд и спросила у мамы, готова ли она навсегда распрощаться со своей машиной. Она разговаривала по телефону и, не отрываясь от разговора, кивнула и пожала плечами. Да, ей все равно. Я сказала Джейсону, что мама согласна и никаких денег не надо. Пусть берут просто так. Он попросил меня приехать в гараж и забрать из машины все наши личные вещи.

Я сидела на балконе с ноутбуком и читала про лекарства, выпускающиеся под различными торговыми марками ветеринарных препаратов, которые используются для гуманного усыпления животных. В Канаде и США их не купишь – надо ехать в Мексику. Но не в приграничные города вроде Тихуаны, где полиция знает об этом так называемом «смертельном туризме» и контролирует ветеринарные аптеки, а далеко вглубь страны, в какой-нибудь небольшой городок в глухом захолустье. Там ты просто заходишь в ближайший зоомагазин и покупаешь нужный тебе препарат. Мне показалось забавным, что люди, которые делятся собственным опытом приобретения запрещенных лекарств для вполне очевидных целей, предупреждают читателей избегать опасных темных закоулков. Что самое худшее может случиться в этих закоулках? Тебя убьют?

Одна доза такого препарата стоит около тридцати долларов. Чтобы гарантированно обеспечить себе быстрый смертельный исход, нужно два пузырька по сто миллилитров. Чтобы вас не стошнило, нужно заранее принять противорвотное средство, что-нибудь от укачивания в транспорте. Эти безрецептурные средства продаются в любой аптеке. Их принимают за двенадцать часов накануне, по одной таблетке каждый час. Когда вы его примете, смерть наступит через полчаса. У людей крупной комплекции – чуть позже. От сорока пяти минут до часа. Все пройдет безболезненно. Вы просто уснете, причем очень быстро, так что времени на прощальные речи уже не будет.

Проблема не в том, как пишут в интернете, чтобы приобрести препарат. Проблема в том, чтобы перевезти его через границу. Значит, надо везти Эльфи в Мексику, а не лекарство для Эльфи – в Канаду. Кроме того, если я просто открою пузырек для Эльфи, я уже буду виновна в непредумышленном убийстве. Некоторые анонимные авторы пишут, что даже устное предложение человеку, желающему умереть, – ладно, давай раздобудем тебе препарат, – уже делает вас соучастником непреднамеренного убийства.