Читаем Все началось с колеса. Эволюция изобретений: от топора до лазера полностью

Ближе к 1300 году, после изобретения спускового корончатого механизма, появление первых механических часов произвело переворот в счете времени в Европе.


Точную дату появления механических башенных часов вычислить довольно сложно, однако можно довольно точно определить, когда их еще не было. Сделанная в 1721 году астрономом Робертусом Англикусом запись свидетельствует, что событие ожидалось вот-вот, но еще не случилось: «Производители часов стараются создать диск, чье движение бы точно следовало циклу равноденствия, но не могут усовершенствовать свое творение». Имеем ли мы дело с единичным эпизодом – или использование термина предваряет изобретение?

Ни то, ни другое: употребляемое астрономом латинское слово horologium – часы – в те времена обозначало все возможные виды часов: солнечные, клепсидру, астролябию… Это разнообразие вводило в заблуждение многих историков, читавших на латыни! Разные специалисты предлагали 1284, 1292 или 1314 годы в качестве референтной даты – тогда соборы Эксетера и Кентербери, а вслед за ними мост в городе Кан обзавелись часами, – хотя не сомневались, что этим словом могли называться и колокольни, на которых время отбивали вручную. «Город меня поместил / на этом мосту, чтобы я служил, / чтобы следил я за бегом часов / и люд простой был утешить готов», – гласит симпатичный девиз колокола в Кане.



Надеясь когда-нибудь обнаружить гипотетические данные в архивах, ученые для удобства назначили датой изобретения механических часов 1300 год. Механизм тогда состоял из гири, которая приводила в действие систему зубчатых колес и шестеренок, и регулирующего и спускового механизмов. Это была настоящая инновация того времени: т. н. корончатый механизм служил препятствием для ускорения вращения оси и обеспечивал равномерное движение – условие, необходимое для правильной работы часов. По мнению Жака Ле Гоффа, помимо собственно создания механизма, изобретение перевернуло все общество: во «времена тотальной власти Церкви, торговцы и мастеровые получают в свое распоряжение точно измеренное время, которое можно использовать по своему усмотрению и на светские нужды, и это время подарили механические часы. Это великая революция отношения общества к временному распорядку благодаря часам, установленным повсюду напротив церковных шпилей».

Государственные деятели, в частности, во Франции, незамедлительно оценили важность изобретения: властелином над временем полагалось стать королю, и Карл V приказал в 1370 году, чтобы все колокольни Парижа ориентировались на часы, которые он повелел сконструировать в Королевском дворце на острове Сите. «Так новое время стало государственным», – подчеркивает Жак Ле Гофф. Однако это не помешало правителю сохранить некоторые из своих прежних привычек: в «Книге о деяниях и добрых нравах мудрого короля Карла V» Кристины Пизанской упоминается, что для собственного расписания монарх продолжал использовать размеченные восковые свечи! Делайте, как я велю…


☛ СМ. ТАКЖЕ

Солнечные часы (1500 лет до нашей эры)

Хронометр (1735 год)

1338 год

Песочные часы

Они были созданы около 1338 года в Италии и стали весьма популярны среди моряков, священнослужителей и… художников.


Даже мимолетный взгляд на песочные часы порождает вопрос: они явно основаны на том же принципе действия, что и клепсидра, так как же получилось, что между этими изобретениями прошло 3000 лет? Конечно, причиной стало не вещество, на котором основано измерение времени. В Египте, к примеру, недостатка в песке уж точно не было! Древние архитекторы достигли высокого уровня в области знания законов его движения – они были важны для перемещения каменных блоков при строительстве дворцов, храмов и, конечно, пирамид.

Причина, скорее всего, была в самом сосуде: песочные часы говорят больше об искусстве изготовления и обработки стекла, которым не владели мастера в древности, но которое развилось сразу в нескольких центрах производства в Средние века, прежде всего в Италии, в Венеции и Мурано – в XIII веке в этой области можно было наблюдать самый расцвет стекольного мастерства. Кроме того, герметичность, градус уклона и симметрия двух пузырей, какими бы совершенными они ни были, – условия необходимые, но недостаточные: концепция часов с узким горлышком требовала высочайшего мастерства при регулировании влажности, чтобы песок не прилипал к стенкам. Песочные часы были сконструированы в соответствии с особенностями среды и потребностями людей: в противоположность клепсидре, они не реагировали на изменения температуры, поскольку песок не замерзает при температуре ниже 0 °C.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий

Книга американского исследователя Марка Эдварда Льюиса посвящена истории Древнего Китая в имперский период правления могущественных династий Цинь и Хань. Историк рассказывает об особой роли императора Цинь Шихуана, объединившего в 221 г. до н. э. разрозненные земли Китая, и формировании единой нации в эпоху расцвета династии Хань. Автор анализирует географические особенности Великой Китайской равнины, повлиявшие на характер этой восточной цивилизации, рассказывает о жизни в городах и сельской местности, исследует религиозные воззрения и искусство, а также систему правосудия и семейный уклад древних китайцев. Авторитетный китаист дает всестороннюю характеристику эпохи правления династий Цинь и Хань в истории Поднебесной, когда была заложена основа могущества современного Китая.

Марк Эдвард Льюис

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля

Иоганн-Амвросий Розенштраух (1768–1835) – немецкий иммигрант, владевший модным магазином на Кузнецком мосту, – стал свидетелем оккупации Москвы Наполеоном. Его памятная записка об этих событиях, до сих пор неизвестная историкам, публикуется впервые. Она рассказывает драматическую историю об ужасах войны, жестокостях наполеоновской армии, социальных конфликтах среди русского населения и московском пожаре. Биографический обзор во введении описывает жизненный путь автора в Германии и в России, на протяжении которого он успел побывать актером, купцом, масоном, лютеранским пастором и познакомиться с важными фигурами при российском императорском дворе. И.-А. Розенштраух интересен и как мемуарист эпохи 1812 года, и как колоритная личность, чья жизнь отразила разные грани истории общества и культуры этой эпохи.Публикация открывает собой серию Archivalia Rossica – новый совместный проект Германского исторического института в Москве и издательского дома «Новое литературное обозрение». Профиль серии – издание неопубликованных источников по истории России XVIII – начала XX века из российских и зарубежных архивов, с параллельным текстом на языке оригинала и переводом, а также подробным научным комментарием специалистов. Издания сопровождаются редким визуальным материалом.

Иоганн-Амвросий Розенштраух

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука