Читаем Все началось с колеса. Эволюция изобретений: от топора до лазера полностью

Именно из арабского мира в начале VIII века н. э. аламбик пришел в Европу – о нем позднее писал персидский ученый Джабир ибн Хайян, известный на Западе под латинизированным именем Гебер. Для производства спирта нужны были более сложные методы. Древняя технология была усовершенствована в IX веке багдадским философом Аль-Кинди, большим специалистом по трудам Аристотеля, а в следующем столетии – андалусским врачом Абу-ль-Касимом аз-Захрави. Завоевывая постепенно европейские страны, перегонный аппарат в конце концов стал неотъемлемым атрибутом алхимика. Многие великие умы полагали, что он может помочь открыть эликсир вечной молодости! Неудивительно, что алкоголь, полученный с помощью аламбика, назвали (не в обиду трезвенникам) aqua vitae [9], и этот термин дошел до наших дней.



В Средние века аламбик стал излюбленным инструментом алхимиков, их отличительным знаком на большинстве изображений.

Первые производители алкоголя выдвигали и такой бесспорный аргумент: пары спирта в перегонном аппарате поднимаются вверх, к небесам, и это не что иное, как подтверждение его богоугодности!

В XIII веке в труде Consilia Medicinalia

врач Фаддей Флорентийский (итальянское имя – Таддео Альдеротти) рекомендовал принимать «огненную воду» каждый день по утрам: по его мнению, она была «матерью и госпожой всех лекарств». На заре XIV века кардинал Виталь дю Фур в книге Pro conservanda sanitate писал с еще большим энтузиазмом: алкоголь «делает человека веселым вопреки всему, сохраняет молодость и замедляет старение. Он помогает при зубной боли, устраняет плохой запах из носа, от десен и подмышек, снимает красноту горла, если полоскать им его достаточно часто. Он чрезвычайно полезен меланхоликам, а также страдающим подагрой и водянкой. Он устраняет боль в ушах и глухоту, лечит нарывы, удаляет камни в почках и мочевом пузыре», и это только короткий список приписываемых ему заслуг!


☛ СМ. ТАКЖЕ

Мыло (2000 лет до нашей эры)

Около 900 года

Подковы

Было ли это изобретение античным или средневековым? Многие свидетельства вызывают сомнения у специалистов, и в научной среде продолжаются споры о происхождении подков…


Прежде чем начать подковывать лошадей, следовало их приручить. До недавнего времени ученые считали, что этот процесс завершился примерно за 2500 лет до н. э. Однако в результате тщательного исследования, проведенного на севере Казахстана британскими специалистами в сотрудничестве с учеными из французского Национального центра научных исследований и Музея исследований естественной истории Франции в 2009 году, эта дата была отодвинута еще на пару тысяч лет назад. Анализ костных останков и керамики, содержавшей остатки жиров кобыльего молока, доказал, что одомашнивание лошади закончилось как минимум 5500 лет назад!

Первые всадники, по идее, должны были довольно быстро ощутить уязвимость скакунов: на вольном выпасе копыта лошади изнашиваются естественным образом, однако использование животного для работы в поле или для перевозки людей и грузов приводит к их ускоренному износу. Эта проблема волновала многих античных авторов: например, Апулей писал об этом в «Метаморфозах», Вегеций – в трактате о ветеринарии Digesta Artis Mulomedicinae. Беспокойство по этому поводу можно встретить и в классических текстах. Так, в «Одиссее» Телемах обращается к Писистрату, сыну Нестора: «Встань и запряги в повозку лошадей с массивными копытами, чтобы мы могли отправиться в путь». Или в Библии, в пятой главе книги Исайи, когда Господь готовится – в который раз! – наказать свой народ, он «даст знак живущему на краю земли», и тот приведет устрашающую армию: «стрелы его заострены, и все луки его натянуты; копыта коней его подобны кремню…»

Тем не менее, ни в одном античном тексте не упоминается использование подков: самое хитрое, что можно было встретить в те времена – это «гиппосандалии» для защиты копыт от сырости в конюшнях или для украшения во время торжественных мероприятий и праздников. Плиний Старший описывал в «Естественной истории», как Поппея, жена Нерона, захотела обуть своих любимых мулов в золотые сандалии… Но как можно пустить лошадь в такой странной обуви в галоп или заставить выполнять кавалерийские трюки? Сандалии немедленно бы развалились!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий

Книга американского исследователя Марка Эдварда Льюиса посвящена истории Древнего Китая в имперский период правления могущественных династий Цинь и Хань. Историк рассказывает об особой роли императора Цинь Шихуана, объединившего в 221 г. до н. э. разрозненные земли Китая, и формировании единой нации в эпоху расцвета династии Хань. Автор анализирует географические особенности Великой Китайской равнины, повлиявшие на характер этой восточной цивилизации, рассказывает о жизни в городах и сельской местности, исследует религиозные воззрения и искусство, а также систему правосудия и семейный уклад древних китайцев. Авторитетный китаист дает всестороннюю характеристику эпохи правления династий Цинь и Хань в истории Поднебесной, когда была заложена основа могущества современного Китая.

Марк Эдвард Льюис

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля

Иоганн-Амвросий Розенштраух (1768–1835) – немецкий иммигрант, владевший модным магазином на Кузнецком мосту, – стал свидетелем оккупации Москвы Наполеоном. Его памятная записка об этих событиях, до сих пор неизвестная историкам, публикуется впервые. Она рассказывает драматическую историю об ужасах войны, жестокостях наполеоновской армии, социальных конфликтах среди русского населения и московском пожаре. Биографический обзор во введении описывает жизненный путь автора в Германии и в России, на протяжении которого он успел побывать актером, купцом, масоном, лютеранским пастором и познакомиться с важными фигурами при российском императорском дворе. И.-А. Розенштраух интересен и как мемуарист эпохи 1812 года, и как колоритная личность, чья жизнь отразила разные грани истории общества и культуры этой эпохи.Публикация открывает собой серию Archivalia Rossica – новый совместный проект Германского исторического института в Москве и издательского дома «Новое литературное обозрение». Профиль серии – издание неопубликованных источников по истории России XVIII – начала XX века из российских и зарубежных архивов, с параллельным текстом на языке оригинала и переводом, а также подробным научным комментарием специалистов. Издания сопровождаются редким визуальным материалом.

Иоганн-Амвросий Розенштраух

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука