Читаем Все в мире поправимо… полностью

Все, что было до тебя —

Не помню.

Я былое осушил до дна.

И весельем нашу жизнь наполнил,

Чтоб была счастливою она.

«Мне интересно жить…»

Мне интересно жить…

Судьбе я благодарен,

За трепетное счастье быть с тобой.

Мы эту жизнь друг другу

Нежно дарим,

Как подарила нам она

Любовь.

Мне интересно жить…

Творить, встречать рассветы,

И провожать в закаты

Нашу грусть.

Пусть дольше длится

Свадебное лето…

Пусть, пусть, пусть…

«Синеет море Мертвое в ложбине…»

Синеет море Мертвое в ложбине.

И соль, как снег, белеет из-под вод.

Нас женщины бы менее любили,

Когда б не Ева и запретный плод.

«Если ты вдруг однажды уйдешь…»

Если ты вдруг однажды уйдешь,

Не оставив надежды на чудо,

Я скажу себе грустно —

«Ну, что ж…

Все прошло.

Ничего не забуду…»

Но в душе не останется зла.

Ни упреков, ни просьб, ни амбиций…

Ты моею богиней была.

А богине лишь можно молиться.

«Все было предназначено судьбой…»

Все было предназначено судьбой…

Я в мир пришел,

Чтобы в тебя влюбиться.

А если б я не встретился с тобой,

То можно было мне и не родиться.

«Как ты красива!..»

Как ты красива!

Красотой твоей

Я восхищаюсь,

Как Иван Царевной…

Чем старше я,

Тем я с тобой нежней,

Хотя нежнее быть

Нельзя, наверно.

«Спасибо снег за то, что выпал…»

Спасибо снег за то, что выпал.

За то, что долгий снегопад

Мою любовь нежданно выдал,

Как выдал нежность мне

Твой взгляд.

Среди заснеженных деревьев,

Со сказкой мы наедине.

И белый снег мне душу греет,

Как греешь ты ладони мне.

И знаем мы с тобой заранее,

Что нет уже дорог назад…

И продолжается признанье

Сквозь снегопад, сквозь снегопад.

«У тебя такие синие глаза…»

У тебя такие синие глаза,

Что сказал я другу живописцу:

«Нарисуй их…

В солнце иль в слезах,

Чтобы мир мог синевы напиться…»

«Я лишь за то себя корить готов…»

Я лишь за то себя корить готов,

Что слишком поздно

Мы нашли друг друга.

И не хочу,

Чтоб среди нежных слов

Вдруг прозвучало горькое —

Разлука…»

«Мир вокруг меня в волненье замер…»

Мир вокруг меня в волненье замер.

Счастью моему вы улыбнитесь, люди.

Как прекрасно все, что было с нами.

Как прекрасно все, что с нами будет.

«Изумрудная вода…»

Изумрудная вода

На песок скатилась тихо…

И, как добрая ткачиха, —

Красотой холста горда.

«Наступил наш юбилейный год…»

Наступил наш юбилейный год.

Мы его отпразднуем однажды.

В день, когда последний снег сойдет

И пробьется к свету первый ландыш.

Юбилей – заветное число.

Грусть и радость – на одной странице.

Грустно потому, что все прошло.

Радостно, поскольку все продлится.

Но велик любви моей запас.

И судьба не обойдет нас чашей.

Все былое – остается в нас.

Все проходит, заново начавшись.

«Если ты со мною счастлива…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза