Всего один взгляд. Невиновный

— Ну?

— Все у тебя?

— Ну да. В офисе.

— Ты пробовала увеличить картинки?

— Помощник вроде бы сделал, но я их пока не смотрела.

— Мне нужно их видеть, — произнес Мэтт. — В увеличении.

— Зачем?

— Есть идея.

— Скажите на милость!

— Нет, правда. Я понимаю, уже поздно, очень поздно, но не могли бы мы встретиться у тебя в конторе?..

— Прямо сейчас?

— Да.

— Еду.

— Я твой должник.

— Повысим плату в полтора раза, — рассмеялась Сингл. — Буду через сорок пять минут.

Мэтт схватил ключи — он достаточно протрезвел, чтобы сесть за руль, — сунул мобильник вместе с бумажником в карман и направился к двери. И вдруг вспомнил о маузере. Сейф стоял на письменном столе. Мэтт колебался.

А потом решился и взял пистолет.

Об этом не принято говорить, но, когда держишь в руках надежное оружие, чувствуешь себя просто здорово. По телевизору часто показывают, как какому-нибудь обычному человеку протягивают огнестрельное оружие, а он с отвращением отшатывается, кривит лицо и говорит: «Нет, только не это! Даже прикасаться не буду!» На самом деле это ложь. Прикосновение холодного металла к коже, приятная тяжесть, сама форма пистолета, то, как рука естественным жестом обхватывает рукоятку, а указательный палец послушно ложится на спусковой крючок, — от всего этого возникает не только приятное ощущение. Жест кажется вполне натуральным, единственно правильным.

Но нет, он не должен.

Если кто-нибудь поймает его с этой штукой, то с учетом его судимости возникнут серьезные проблемы. Мэтт это понимал, но все равно сунул пистолет за ремень брюк.

Он отворил входную дверь и сразу увидел ее. Она поднималась по ступеням. Их глаза встретились.

Интересно, подумал Мэтт, узнал бы он ее, если бы недавно не состоялся разговор с Лэнсом и он не услышал ее голос на автоответчике? Трудно сказать. Волосы такие же короткие. Похожа на мальчишку-сорванца. Ничуть не изменилась. Странно встречаться со взрослыми людьми, которых ты знал еще детьми по начальной школе, и мгновенно, с первого взгляда узнавать их, точно вы расстались вчера.

— Привет, Мэтт, — сказала Лорен.

— Привет, Лорен.

— Давненько не виделись.

— Да.

— Минутка найдется? Мне надо задать тебе несколько вопросов.

Глава 23

Стоя на крыльце у входа в дом, Мэтт Хантер спросил:

— Это касается той монахини из школы Святой Маргариты?

Лорен не ожидала такого вопроса. Хотела что-то сказать, но Мэтт поднял руку.

— Да ты не переживай. Я узнал о монахине лишь потому, что меня недавно расспрашивал о ней Лэнс.

Лорен все стало ясно.

— Значит, тебе есть что сообщить?

Мэтт пожал плечами и промолчал. Она прошла мимо него в дом. Шагнула в прихожую, огляделась. Кругом громоздились книги. Одни свалились на пол, другие накренились, напоминая рушащиеся башни. На столе фотографии в рамочках. Лорен пристально рассматривала их, потом взяла одну.

— Твоя жена?

— Да.

— Хорошенькая.

— Да.

Лорен поставила снимок на место, обернулась к Мэтту. Банально было бы сказать, что прошлое оставило отпечаток на его лице, что тюрьма изменила его не только внутренне, но и внешне. Лорен не увлекалась физиономистикой. Никогда не верила, что глаза — зеркало души. Ей доводилось видеть убийц с чудесными добрыми глазами. Встречала она и умных, образованных людей с пустым, ничего не выражающим взглядом. Ей не раз доводилось слышать аргумент присяжных: «Как только он вошел в зал суда, я сразу понял: этот человек невиновен». Она знала, что это полная чушь.

И все же было что-то в самой позе Мэтта, в наклоне его головы, в линии губ… Он был чем-то угнетен, взволнован, он напрягся при виде ее. Лорен не знала почему, но то, что с Мэттом что-то не так, было ясно. Интересно, если бы она не знала, что Мэтт отсидел срок и ему пришлось нелегко после благополучного, счастливого детства, уловила бы она в нем напряжение?

Пожалуй, да.

Лорен вспомнила, каким славным мальчуганом был Мэтт — простодушным, милым, добрым, — и ее пронзила тоска.

— О чем ты говорил с Лэнсом? — спросила она.

— Спросил, являюсь ли я подозреваемым.

— Подозреваемым в чем?

— Да в чем угодно.

— Что он ответил?

— Он был уклончив.

— Ты не подозреваемый, — произнесла Лорен. — Во всяком случае, пока.

— Неужели?

— Это что, сарказм?

Мэтт Хантер пожал плечами.

— Нельзя ли поскорее с вопросами? Я спешу.

— Спешишь? — Она взглянула на часы. — В такое позднее время? Интересно куда?

— А я, вообще-то, тусовщик, — усмехнулся Мэтт и вышел на крыльцо.

— Что-то сомневаюсь.

Лорен последовала за ним. Огляделась по сторонам. На улице — ни души, если не считать двух бродяг, попивающих из коричневых картонных пакетов и напевающих что-то из классики мотауна[43]

.

— Это «Искушение»? — спросила она.

— «Четыре вершины», — промолвил Мэтт.

— Вечно путаю их.

Она повернулась к нему. Мэтт развел руками.

— Не очень похоже на Ливингстон, да? — заметил он.

— Слышала, ты возвращаешься.

— Самый подходящий для семейной жизни городок.

— Уверен?

— А ты не согласна?

Лорен покачала головой:

— Я бы не стала возвращаться.

— Это угроза?

— Нет. Просто я, Лорен Мьюз, никогда бы не хотела жить там опять.

— Каждому свое. — Мэтт вздохнул. — Ну что, беседа, надо полагать, закончена?

— Да.