Вскрывая душевные раны (СИ)

Кажется, мне предложили успокоительное, но к тому времени более-менее совладал со своими чувствами. Нацу уже не было на утёсе, её сейчас лечит сама Унохана, и я не сомневался, что вскоре она придёт в себя. Лекари из четвёртого отряда потребовали, чтобы я тоже направился в лазарет, и, к их удивлению, противиться я не стал. Даже согласился на транспортировку.

Как только врач вышла, окончив меня лечить, я буквально сбежал из палаты и направился к дежурному. Прошло уже два часа, я должен был узнать, куда её положили, и этот человек мог мне помочь.

— Урахара Нацуми, говорите? — темноволосый паренёк залез в базу данных и что-то пощёлкал, после чего поднял на меня немного встревоженный взгляд. — Её ещё никуда не определили.

— То есть, как? — обтягивающие, как вторая кожа, бинты слишком сильно были затянуты, особенно вокруг шеи, отчего моё голос звучал куда более угрожающе, чем обычно. Парень вздрогнул и тут же поспешил объясниться.

— Операция ещё идёт.

Ещё… идёт?

— Здесь сказано, что у неё было пробито лёгкое, но сердце не пострадало. И её реацу опустошено, даже передача реацу офицера Аясегавы не помогла. Ей будут сшивать повреждённые органы, а затем — саму рану.

— Шрамы останутся? — эта мысль вдруг стала не давать мне покоя. Из-за своей глупости она рискует на всю жизнь остаться изувеченной. Жестокая, к тому же — идиотка! Не такой я её помнил! Она должна была стоять рядом и кричать от страха в ожидании спасения, а не бросаться на клинок.

— Нет. Капитан дождётся, когда её реацу восстановится, и залечит по очереди органы и кожу с помощью кидо. Швы тоже постепенно снимут.

Вскоре я уже стоял в тёмном коридоре около операционной, где происходило то, что недавно озвучил дежурный врач. Зеркало Газелла* вместо стены позволяло хорошо рассмотреть трёх ассистентов и капитана Унохану, с ног до головы закутанную в медицинские одежды бирюзового цвета, склонившуюся над кем-то очень бледным, отдалённо напоминающим мне Нацу. Её лицо осунулось и стало подобно мелу — сухого белого цвета. Её трахея была интубирована**, видимо, её организм отказывался дышать самостоятельно. Она тоже была в дотошного бирюзового цвета рубахе, резонирующей на фоне белых стен, пола, потолка и сложноустроенной операционной койки, и только её алая кровь разбавляла это обилие светлых красок в операционной. В ней были одежды, руки Рецу, бинты, наложенные на ладонь и запястье больной, металлические приборы, всегда вызывающие во мне отвращение, — буквально всё.

 — Вот он! — визгливый женский голос раздался с правой стороны. Бригада медиков за зеркалом даже не вздрогнула, видно звуконепроницаемость в операционной была на высшем уровне.

Посмотрев в сторону источника противного звука, я обнаружил там гневно смотрящую и рвано дышащую медицинскую сестру в сопровождении капитана Кьёраку. На его лице сияла извечная улыбка.

— Капитан Кучики! — начала свою тираду медсестра, когда подошла ближе. — Кто дал Вам право покидать палату?! Кто дал Вам право находиться в этом корпусе?! Кто, в конце концов, дал Вам право…

— Тише-тише, Нанами-чан, — Кьёраку успокоил взбеленившуюся дамочку, только положив руку на плечо. — Капитан Кучики просто беспокоится за состояние Нацуми-чан. Мы ведь можем ему это простить?

— Кхм-кхм… — крикливая дамочка прокашлялась. Наконец-то, она совладала со своими эмоциями. — Я всё понимаю, но даже для Вас я не могу сделать исключения. Наблюдать за проведением операции могут только родственники.

— Мы обручены, — холодно ответил ей я. Это даже не было ложью, моё кольцо до сих пор лежит в тумбе в моей комнате. Официально помолвку тоже никто не прерывал. — Этого достаточно?

— Ч-что? — она посмотрела на капитана Кьёраку, скорее всего, чтобы убедиться в правдивости моих слов. Тот, слава Королю душ, подтверждающе кивнул. — Достаточно, — сдалась-таки она. — Но как только операция завершится, я провожу Вас в Вашу палату, и Вы не выйдете оттуда неделю! Вам ясно, капитан Кучики?!

— Ага… — да уж, ну и дамочка.

Операция шла ещё три часа и за это время сердце Нацу останавливалось четыре раза. Её откачивали дефибриллятором, пока капитан Кьёраку и эта Нанами удерживали меня в четыре руки, чтобы я не сорвался с места в операционную и не помешал врачам. Я буду должен им. Наверное…

В момент, когда санитары переложили бледную девушку на каталку, капитан Унохана уже без маски и запачканных в крови перчаток вышла к нам, освещая тёмный коридор своей двусмысленной улыбкой. В этот момент свет вмиг стал в пять раз ярче: я, капитан Кьёраку и Нанами рефлекторно поморщились. М-да, теперь в зеркале Газелла не было смысла.

— Операция завершилась успешно, — Унохана говорила устало, меня это не удивило. Столько часов провести в напряжении, колдуя над почти мёртвой девушкой. Собственные мысли заставили снова мне гневаться на эту белобрысую идиотку, но волнение за неё же вскоре притупило злость. — Её жизни больше ничего не угрожает. Думаю, дня через три мы уже снимем дыхательные трубки.

— А когда она придёт в себя? — опередил меня с вопросом капитан Кьёраку.