Вслед за Эмбер

Так-то! Я отправился домой и сам несколько раз дал по телефону ножиком для удаления сердцевины из яблок. На самом деле я боролся не с телефоном, а с отношением ко мне Джанет, к которому примешивалось раздражающее отношение госслужащей. К моему удивлению, когда я вернулся на следующий день, чтобы показать повреждения даме на почте (обвинив, конечно, моего непослушного пасынка: «Ах, мальчики – такие мальчики…»), она все еще не согласилась, что телефон «не подлежит ремонту». И переубедить эту женщину не получалось, потому что, как и у Джанет, у нее на все был готов ответ. Получение «сменных частей» заняло целую вечность, и как-то в этот период мне срочно понадобилось позвонить на работу Джанет и сказать, что Лиама отправили из школы домой с ветрянкой. Не везет так не везет – телефон-автомат тоже не работал: в него засунули не ту монету. Я поспешил к другой будке, радуясь, что смогу укрыться от ветра, сырости и холода, но меня ждало горькое разочарование, потому что будкой воспользовались как туалетом, сделав страницы телефонного справочника отнюдь не белыми. Тогда я решил, что звонок не такой уж срочный. Следующие пять часов я использовал весь свой дар убеждения, чтобы удержать Лиама от расчесывания сотен, а может, и тысяч зудящих болячек. Это было все равно что заставить ребенка съесть стручковую фасоль: ТОННА энергии, чтобы добиться ОДНОГО съеденного стручка, НОЛЬ благодарности. Худший обменный курс, который только может быть.

Однажды в июле мы собирали Лиама в школу под включенное на полную мощность радио на кухне, поскольку я хотел слышать, что происходит в мире, а не одно только шипение бекона, хлопанье ящиков для столовых приборов и крики «Завтрак стынет!» на весь дом. Внезапно Джанет, бросившись к радиоприемнику, велела мне выключить огонь, быстрее! Когда я подошел к ней, мы оба не могли поверить своим ушам. Что?! Разбомбили «Воина радуги»[24]

? Затонул прямо здесь, в Оклендской гавани, прошлой ночью? Один человек погиб? Фотограф Гринписа, Фернандо Перейра. Ошеломленные и возмущенные, мы обменялись взглядами, общий враг объединил нас. Вот только кто был этим «общим врагом»? Первая мысль, которая пришла мне в голову, – американцы. Они наказали нас за то, что мы не хотели видеть здесь их военные атомоходы. Возможно, это работа секретных агентов ЦРУ. Они выждали некоторое время, чтобы избежать подозрений, но кого они хотели одурачить?

А потом это стало казаться слишком очевидным, и я подумал: а может, на самом деле это был СССР? Хотели таким образом подставить США? Что, если это работа КГБ и их секретных агентов? Во время гонки ядерных вооружений, холодной войны все было возможно. Первый взрыв пробил в корпусе корабля дыру, настолько большую, что через нее мог бы проплыть серый кит, а через несколько минут после этого на корме произошел еще один. На судне праздновали день рождения. И это была именно та вечеринка, на которую Эмбер точно пошла бы, получи она приглашение.

Поскольку Джанет начинала работать только в час дня, ей приспичило потащить нас в гавань. Такие вещи, сказала она, случаются не каждый день. Мне эта идея не понравилась. Я не хотел чувствовать себя зевакой, который глазеет на подобное, но она настаивала, что мы должны выказать поддержку. Признаться, главная причина, почему я не хотел идти, заключалась в том, что я не хотел встретить там Эмбер, а шансы были высоки. Вскрывать старые раны не входило в мои планы.

Даже издалека я видел толпу людей и полицию, а когда мы приблизились к пристани Марсден, невозможно было не заметить шок на лицах людей. Это было похоже на коллективное чувство утраченной наивности из-за проникновения безликого зла в наш идиллический рай. Не теряя времени, Джанет потащила нас к кромке воды, где мы увидели корабль, на четыре пятых затонувший, его мачта уходила вниз под углом. Грустное зрелище: некогда гордое и смелое судно напоминало левиафана, плавающего на боку, раздутого и мертвого, в морской воде, усеянной обломками и смешанной с дизельным топливом. В солнечном свете лужи переливались маслянистыми цветными узорами, словно по гавани разлилась радуга. Это было импрессионистично и многозначительно, но, судя по озадаченному выражению лица Джанет, думаю, она меня не поняла.