Вспомнить всё

Нет уж, увольте. Как говорится, живи сам и не мешай жить другим. Возможно, их цикл размножения еще замедлится. Возможно, миновав период ураганного бинарного деления, они приспособятся к терранской среде и стабилизируются, а после этого о них с чистой совестью можно будет забыть.

В конце концов, их можно вообще спустить в люк мусоросжигателя на кухне собственного комкварта!

Так Стаффорд и сделал…

…Но, очевидно, один из шариков все-таки проглядел. Наверное, он, круглый и гладкий, просто скатился с туалетного столика и обнаружился только спустя два дня под кроватью в компании еще пятнадцати таких же. Пришлось предпринять вторую попытку избавиться от всех шариков до единого, однако один опять каким-то образом уцелел, и на следующий день Стаффорд, отыскав новое гнездо, насчитал их уже два десятка.

Естественно, он принялся жевать их – в максимально возможных количествах и как можно быстрее. Пробовал также варить все, какие удавалось найти, в кипятке. Пробовал даже опрыскивать их специальной отравой от клопов с тараканами.

К концу недели в его спальне скопилось ни много ни мало 15 832 шарика «жвачки». Уничтожать их, разжевывая, опрыскивая отравой, варя в кипятке, возможным более не представлялось – за непрактичностью означенных методов.

К концу месяца, хотя специально заказанный мусоровоз и вывез их полный кузов, количество шариков в распоряжении Стаффорда, согласно подсчетам, достигло двух миллионов.

Спустя еще десять дней Стаффорд, смирившись с неизбежным, позвонил в ФБР из видеофонной будки на углу. Увы, к тому времени ответить на звонок там уже не могли.

Вспомнить все

Проснувшись, он снова затосковал о Марсе.

«Марсианские долины, – подумал он. – Каково-то пройтись по ним, а?»

Странное дело: сна не осталось ни в одном глазу, однако грезы, тоска по Марсу, с каждой секундой делались ярче и ярче, крепли, набирали силу. Казалось, он со всех сторон окружен атмосферой иной планеты – планеты, которую видят воочию лишь правительственные уполномоченные да чиновники высших рангов, а мелкой сошке, ничтожным канцеляристам…

Ничтожным канцеляристам вроде него остается только мечтать о ней.

– Ты встаешь, или как? – с обычными нотками лютого раздражения промычала в полусне его жена, Кирстен. – Если да, нажми кнопку «ГОРЯЧИЙ КОФЕ» на этой клятой плите.

– О'кей, – ответил Дуглас Куэйл.

Босиком прошлепав из спальни комкварта в кухню, он послушно нажал кнопку «ГОРЯЧИЙ КОФЕ», уселся за стол и извлек из кармана крошечную желтую жестянку нюхательного табаку «Дин Свифт». Резкий, глубокий вдох – и ароматная, крепкая, отдающая гелиотропом смесь «Бо Нэш» от «Настоятеля Свифта» обожгла ноздри, нёбо, однако Куэйл втянул щепотку и во вторую ноздрю. Табак бодрил, прогонял остатки сна, придавал ночным грезам, случайным прихотям некое подобие рациональности.

«Поеду, – пообещал Куэйл сам себе. – Прежде чем умереть, непременно полюбуюсь на Марс».

Разумеется, слетать на Марс он не мог и понимал это даже во сне. Однако дневной свет, обычная утренняя возня жены, усевшейся к зеркалу в спальне с расческой в руке – все вокруг словно бы сговорилось прямо с утра напомнить Куэйлу, кто он такой.

«Ничтожный канцелярист на грошовом жалованье», – с горечью подумал Куэйл.

Об этом обстоятельстве Кирстен напоминала ему по меньшей мере раз в день, и Куэйл ни в чем не винил ее – ведь женам и полагается спускать мужей с небес на землю…

«С небес на землю», – повторил про себя Куэйл и невольно прыснул от смеха: фигура речи, а как замечательно к случаю подошла!

– Чего это ты тут расхихикался? – проворчала жена, вихрем ворвавшись на кухню в длинном, до самого пола, ядовито-розовом домашнем халате. – Опять мечтаешь небось? Вечно в мечтах…

– Это точно, – согласился Куэйл и устремил взгляд за окно.

Машины на воздушной подушке, транспортно-пешеходные желоба, толпы крохотных человечков, энергично спешащих на службу… Еще немного, и он сам, как всегда, окажется среди них.

– Небось о бабе какой, – мрачно, грозно буркнула Кирстен.

– Вовсе нет, – как ни в чем не бывало откликнулся Куэйл. – О боге. О боге войны. О его великолепных кратерах, о всевозможной растительной жизни, угнездившейся в их глубине…

– Послушай, – с жаром, словно забыв об обычной резкости, заговорила Кирстен, присев рядом на корточки, – ведь дно океана – нашего океана, намного, бесконечно прекраснее! Это же всем известно, и тебе тоже. Возьми напрокат по комплекту искусственных жабр для нас обоих, оформи неделю отпуска, отдохнем на одном из подводных курортов, что работают круглый год, и вдобавок… Э-э, да ты совсем меня не слушаешь, – оборвав фразу на полуслове, проворчала она, – а зря. Прямо под боком есть кое-что куда лучше твоей блажи, Марса твоего разлюбезного, а ты даже слушать меня не желаешь!

С каждым словом голос жены звучал все громче, визгливее.

– Нет, Дуг, ты, ей-богу, неисправим! Что ж тебя дальше-то ждет?

– Как «что»? На службу пойду, – ответил Куэйл, разом забыв о завтраке, и поднялся из-за стола. – Что еще меня может ждать дальше…