Вспомнить всё

Чуя неладное, Макклейн быстрым шагом вышел из кабинета и спустя пару минут ворвался в помещение процедурной.

Дуглас Куэйл, размеренно, неторопливо дыша, сомкнув веки, мирно лежал на санитарной кушетке. Казалось, присутствие рядом техников-лаборантов, а теперь и Макклейна он если и воспринимает, то крайне смутно.

– Что у вас тут? – раздраженно буркнул Макклейн. – Цепочку ложных воспоминаний некуда вставить? Возьмите да вычеркните две рабочие недели, и делу конец! Служит он канцеляристом в Эмиграционном Бюро Западного побережья – то есть в государственном учреждении, а стало быть, имеет полное право на ежегодный двухнедельный отпуск. Возможно, уже и брал его в этом году.

Подобные мелочи неизменно приводили Макклейна в бешенство… и, видимо, будут бесить до самой смерти.

– Проблема совсем не в том, – резко ответил Лёве. – Слушайте внимательно.

Шагнув к кушетке, он склонился над Куэйлом.

– Расскажите мистеру Макклейну все, что рассказали нам.

Веки распростертого навзничь клиента дрогнули, приподнялись. Казалось, устремленный в лицо Макклейна взгляд пронзает его насквозь: зеленовато-серые глаза Куэйла отвердели, блеснули холодным, неживым глянцем, будто пара слегка ноздреватых полудрагоценных камешков. Под таким взглядом Макклейну тут же сделалось неуютно – настолько, что по спине волной пробежал озноб.

– Чего вам еще? – сурово, отрывисто заговорил Куэйл. – Легенду мою вы раскусили. Убирайтесь отсюда, пока в клочья всех не порвал… особенно тебя, – добавил он, не сводя глаз с Макклейна. – Не сомневаюсь: контрразведывательной операцией руководишь ты.

– Как долго вы пробыли на Марсе? – спросил Лёве.

– Месяц, – проскрежетал Куэйл.

– С какой целью прибыли? – продолжил допрос Лёве.

Куэйл, скривив в легкой усмешке тонкие губы, смерил его долгим взглядом, и наконец с неприкрытой враждебностью, цедя сквозь зубы каждое слово, ответил:

– Как агент Интерплана. О чем я уже сообщил. Ты что, не пишешь все сказанное? Перемотай видеозвуковую ленту, прокрути боссу запись с самого начала, а от меня отвяжись.

С этим он опустил веки, ледяной блеск его глаз угас, и Макклейна тут же захлестнуло волной невероятного, ни с чем не сравнимого облегчения.

– Крепкий орешек нам подвернулся, мистер Макклейн, – вполголоса заметил Лёве.

– Ничего-ничего, вот мы удалим эту цепочку воспоминаний, сразу же станет как шелковый, – заверил его Макклейн и вновь обратился к Куэйлу: – Значит, вот почему вам так жутко хотелось на Марс?

– На Марс мне никогда не хотелось, – не поднимая век, возразил Куэйл. – Мне поручили… отправили на задание, а я – вот, попался. О да, признаться, без любопытства, конечно, не обошлось, но кому не было бы любопытно?..

Вновь подняв веки, он оглядел всех троих и остановил взгляд на Макклейне.

– Ну и мощная же «сыворотка правды» у вас, – задумчиво, будто бы про себя, проговорил он. – Вытаскивает из памяти даже то, о чем я совершенно не помню. Кстати, а Кирстен… интересно, а Кирстен в курсе? Ее-то роль какова? Наблюдательница от Интерплана, приглядывающая, чтоб я невзначай не вспомнил о… Тогда понятно, почему она вечно зубоскалит над моим желанием побывать там!

Легкая понимающая улыбка, мелькнувшая на его губах, тут же угасла.

– Прошу, мистер Куэйл, поверьте: мы наткнулись на это чисто случайно, – заверил его Макклейн. – В процессе работы мы…

– Верю, верю, – устало обмякнув – наркоз по-прежнему все глубже и глубже увлекал его в сон, пробормотал Куэйл. – О каких там полетах я говорил? На Марс? Дьявол, не помню… знаю, что очень хотел побывать там, этого всякому хочется, но я… обычный канцелярист… ничтожество…

На этом его голос утих.

– Ему, – выпрямившись, объяснил начальнику Лёве, – возжелалось имплантировать ложные воспоминания, совпадающие с настоящими. И ложный повод для путешествия с настоящим тоже совпал. Врать он под такой дозой наркидрина не в состоянии, путешествие на Марс помнит живо, отчетливо… по крайней мере, сейчас, а без наркоза, очевидно, не вспомнит о нем вообще. Сознательные воспоминания о задании, скорее всего, стерты в военных исследовательских лабораториях, и известно ему только то, что полет на Марс в статусе секретного агента многое для него значит. Очевидно, он в самом деле мечтал о Марсе всю жизнь, и вот этого – не воспоминаний, мечты, которая, вне всяких сомнений, и подтолкнула его добровольно взяться за данное поручение – военные стереть не смогли.

– Что делать будем? – спросил Макклейна второй лаборант, Килер. – Прививать комплекс ложных воспоминаний поверх подлинных? Так ведь это неизвестно чем кончится: возможно, он вспомнит что-то о настоящем полете, и путаница приведет к серьезным расстройствам психики. В таком случае ему придется одновременно держать в уме две прямо противоположные предпосылки. Что он побывал на Марсе, но в то же время в жизни там не был. Что он настоящий агент Интерплана, но в то же время нет, все это выдумки… По-моему, его следует вывести из наркоза безо всяких внедрений фальшивой памяти и спровадить отсюда как можно скорее: больно уж дело скользкое.