Вспомнить всё

– А его предки тем временем дома были?

– Не-а. Смылись заранее, будто бы по делу, типа «пора масло в машине сменить».

– Так они сами фургон и вызвали? – уточнил Уолтер.

– Ну да, по закону его только родителям вызывать можно. Вызвать-то вызвали, а дожидаться фургона небось не стали, забздели… а как он орал, как орал, а! Ты-то издалека, наверное, не слышал, но орал он как резаный, точно тебе говорю.

– Знаете, что надо с ним сделать? Бутылку с бензином в фургон этот бросить. Замочить санитара к дьяволу, – объявил Уолтер.

Остальные ребята, презрительно щурясь, уставились на него, будто на идиота.

– Ага. За такие выходки в психбольницу на всю жизнь упекут.

– Кого на всю жизнь, а из кого будут «создавать новую, социально жизнеспособную личность», – со знанием дела уточнил Пит Брайд.

– Ну, а что, что делать тогда? – буркнул Уолтер.

– Тебе двенадцать есть? Ну и вот. Тебе-то чего бояться?

– А если закон опять поменяют?

Да, Уолтер знал, что по закону детприемник ему не грозит, однако легче от этого не становилось: казалось, абортваген, приезжавший за теми, кому еще нет двенадцати, сделался страшнее прежнего. Сколько ребят сейчас сидят в детприемнике, час за часом, день за днем смотрят наружу из-за стальной проволочной сетки, ждут, считают убегающие минуты, надеясь, что кто-нибудь приедет и усыновит их?

– Ты там когда-нибудь был? – спросил он Пита Брайда. – Сам был хоть раз в окружном детприемнике? Сколько там ребятишек, совсем малышей, младенцев, ползунков не старше года! Эти ведь даже не соображают, что им уготовано!

– Самых-то маленьких разбирают обычно, – заметил Зак Яблонски, – а вот у тех, кто постарше, вправду ни шанса нет. Их вот всего и жальче: разговоры ведут с приходящими, из кожи вон лезут, чтоб желанными себя показать, но люди-то все понимают… желанного в детприемник никто не сдаст.

– Ну, давайте хоть колеса проколем, – пораскинув умом, предложил Уолтер.

– У фургона-то? Хм-м-м… О, кстати, вы в курсе? Если нафталиновый шарик в бензобак бросить, двигателю через неделю конец! Может, так и сделаем? Даже проще.

– Но тогда на нас охоту начнут, – с сомнением пробормотал Бен Блэр.

– Уже начали, не видишь? – парировал Уолтер.

– А по-моему, фургон поджечь – дело хорошее, – подал голос Гарри Готлиб, – только вдруг внутри ребята окажутся? Сгорят ведь! Сколько ребят там помещается? З-зараза, не помню… но где-то по пять человек с разных концов округа он в день собирает.

– А вы знаете, что с улиц даже собак забирают? – вспомнил Уолтер. – И кошек тоже. Сами, наверное, видели: за ними специальный фургон приезжает примерно раз в месяц. Только надпись сбоку, «ОТЛОВ БРОДЯЧИХ ЖИВОТНЫХ», а в остальном все то же самое. Загоняют их в большую палату и убивают. Воздух из легких выкачивают. Даже собак, даже кошек – и тех не щадят!

– Вот сам увижу, тогда и поверю, – с издевкой, недоверчиво щурясь, заявил Гарри Готлиб. – Скажешь тоже: фургон, увозящий с улиц собак…

Однако Уолтер знал, о чем говорит: он лично видел фургон собаколовов целых два раза.

«Собаки, кошки, а главным образом, мы, – нахмурившись, подумал он. – Ну, то есть, если уж за нас взялись, ясное дело, следом и до собак с кошками доберутся: не такая уж между нами большая разница. Вот только что за человек согласится на такую работу, даже если все по закону? „Крайнее соблюдение законности может оказаться крайним беззаконием“… помнится, так писали в какой-то книжке. А еще писали: „Если закон несправедлив, нарушать его – благо“. Нет, первым делом нужно сжечь, взорвать этих собаколовов – их фургон куда хуже, страшней нашего!»

Да, почему чем слабей, чем беспомощней существо, тем легче некоторым взять и погубить его? Сначала «предличностями», как сейчас говорится, считались младенцы в утробе матери, жертвы «предродовых» абортов. Как нерожденному защититься? Кто за него заступится, замолвит словечко? Сколько же это жизней – беспомощных, бессловесных, гибнущих сотнями, по сотне на каждого доктора в день, многие годы?

«Гниды они, эти типы, потому и берутся за такие вещи, – подумал Уолтер. – Знают, что сдачи не прилетит, вот и показывают силу на безответных. Пара минут, и малыш, зародыш жизни, не успев увидеть белого света, высосан, втянут вакуумным насосом, а доктор идет обрабатывать следующую цыпу в очереди! Тут требуется своя сила, организация вроде мафии. „Мочи мокрушников“, или еще как-то так. Подходит наш человек, наемный убийца, к такому вот доктору, выхватывает из кармана трубку, а доктор туда, внутрь – вж-жик – и съеживается, становится крохотнее младенца в материнской утробе!»

Представив себе докторишку-зародыша со стетоскопом не больше булавочной головки на шее, Уолтер расхохотался от всей души.

Ребятишки… Вроде бы несмышленыши, но на самом-то деле все знают – все, и даже куда больше, чем им положено!

Спецфургон абортария, как обычно, катил вперед под перезвон колокольчиков, под джингл из «Продавца „Хорошего Настроения“»[47]:

Идут на горку Джек и Джилл,Несут в руках ведерки…[48]