Встреча с каменным веком

До лагеря, где надо было сбросить провиант, нам предстояло лететь не меньше часа. Майк Фолэй рассказал мне, что офицер этой базы Мак Брайд уже пять месяцев работает вместе с туземными полицейскими и носильщиками; они сейчас расчищают место в лесу, готовя посадочную площадку для самолета. Маку предстоит пробыть тут еще несколько месяцев. Связь с окружающим миром поддерживается здесь только по радио. Неделю тому назад Мак Брайд попросил доставить ему новый запас провизии. С ним договорились, что на том месте, куда нужно сбросить груз, будут зажжены два дымовых костра.

В долине, зажатой между двумя горными кряжами, нам прежде всего бросилось в глаза маленькое озеро. Это и было Копиагу. На длинной лесной просеке, прорубленной к озеру, в неподвижный воздух взметнулись два дымовых столба.

Пилот сделал круг над самой просекой, и мы увидели, как туземцы в страхе бросились к кустарнику. Они впервые видели самолет на таком близком расстоянии.

Пока пилот разворачивался над озером, готовясь ко второму заходу, мы подтащили к дверному отверстию десять мешков. Самолет сбавил скорость, и, когда он пролетал над кострами, мы сбросили за борт первую партию мешков. Они упали прямо на разрыхленное поле.

Эти мешки имели особую упаковку. Собственно, в каждом из них внутри находился еще один мешок, в котором лежало все содержимое. Когда мешок падал, внутренний мешок разрывался, но большой наружный не позволял содержимому высыпаться.

Двенадцать раз мы пролетали над просекой, пока не были сброшены все девяносто мешков.

Во время последнего захода я чуть-чуть удлинил веревку, которой был привязан, и высунулся с киноаппаратом в дверное отверстие, чтобы снять, как мешки летят на землю. Но едва я это сделал, как узел на веревке ослаб, веревка удлинилась, и я чуть не потерял опору под ногами. На секунду меня парализовал страх. Потом у меня долго не проходила дурнота. Я никак не мог заставить себя не думать о том, что меня выбросило бы из самолета, если б узел совсем развязался.

Самолет сделал последний круг над кострами, и мы помахали на прощание Маку Брайду, одиноко стоявшему на краю просеки.

— Держу пари, что ему очень хотелось бы улететь вместе с нами в Маунт-Хаген к холодному пиву, — сказал кто-то рядом со мной.

Теперь наш самолет летел над территорией, где еще никто никогда не летал. Нам надлежало произвести тщательную разведку местности, прежде чем туда отправится очередной патруль.

Майк Фолэй делал пометки на черновой карте, мы помогали ему считать хижины и огороды; это позволяло примерно установить численность населения.

Самолет, петляя, летел между острыми пиками. Здесь в долинах живут люди, еще ничего не знающие об окружающем мире, из которого до них, может быть, случайно, из племени в племя дошло лишь несколько стальных топоров. Они, наверное, с удивлением глядят сейчас на наш самолет, принимая его за большую сказочную птицу. В прошлый раз, когда я был на Новой Гвинее, я видел, как туземцы клали перед носом машины батат, чтобы самолет — большая птица — съел его.

Облака вокруг нас сгустились. Над незнакомой местностью в таких условиях лететь было опасно, и мы вернулись в Маунт-Хаген.

* * *

Неделю спустя из Лайагамы, самой последней патрульной базы, лежащей на запад от Маунт-Хагена, вышел первый патрульный отряд. Я прилетел сюда со своим снаряжением на самолете.

Офицер патруля Дэннис Файтфул уже нанял более пятидесяти носильщиков. Кроме них нас должны были сопровождать несколько переводчиков, повар и шестеро туземных полицейских. Наш поход преследовал несколько целей: нужно было произвести перепись населения в районах, которые ранее уже посещались, проследить за прекращением вражды между отдельными племенами и установить связи с новыми племенами.

Мы отправились в путь в первой половине дня, с трудом распределив между носильщиками всю нашу поклажу.

Лайагама лежит в длинной глубокой долине, зажатой между двумя крутыми горными кряжами. Наш караван, словно гигантская змея, растянулся по тропе, ведущей вдоль реки Лагайп в глубь долины.

Носильщики, как всегда в первый день, были очень возбуждены. Время от времени они издавали раскатистые крики, которые эхом откликались в горах. Возбуждение носильщиков передалось и нам.

Мне было приятно снова находиться в пути. Я вспомнил слова старого путешественника Хольгера Розенберга, которые он мне сказал, когда я посетил его в ранней юности перед своим первым большим путешествием:

Поезжай далеко,езди медленно,ходи пешком,садисьи говори с людьми.

Уже в два часа дня мы пришли в первый поселок, где надо было провести перепись населения. Всех жителей предупредили об этом заранее, и перед большой бамбуковой хижиной, которую обычно занимает патруль, когда бывает в поселке, собралось много народу.