Вторая попытка

– Вам ли, уважаемый Александр Николаевич не знать, что война 1812 года сделалась «отечественной» почти четверть века спустя по прямому указанию Николая I… Ну а о советско-германской войне 1941–1945 годов говорить как о «великой» и «отечественной» и вовсе верх нелепицы и апогей абсурда. Война, в которой за первые четыре месяца в плену оказывается четыре миллиона военнослужащих одной из воюющих сторон – не может быть отечественной по определению. Немцев встречали цветами, хлебом и солью, как освободителей от большевистского ига. Но у Гитлера с его расовыми тараканами в голове просто не хватило ума воспользоваться благоприятной ситуацией. Он думал справиться с Россией исключительно с помощью Вермахта и Люфтваффе. Ему было невдомек, что Россию может победить только Россия – в ходе беспощадной гражданской войны. Сотни тысяч советских военнопленных готовы были стать под знамена российских антибольшевистских войск. Но Гитлер категорически запретил своим генералам на Восточном фронте создавать союзную русскую армию. Вообще говоря, если бы Гитлер был платным агентом Сталина, если бы действовал только по его указаниям, то и тогда вряд ли смог бы действовать в интересах спасения большевиков от окончательного краха лучше, чем действовал на самом деле. Он не понимал, кого нужно бить. Потому молотил по кому ни попадя. Прежде всего по своим потенциальным союзникам: народам Украины, России, Белоруссии. При таком понимании обстановки он не мог победить. Нет, Александр Николаевич, не в стратегических талантах Жукова, которых у него, впрочем, и не было, надо искать причины разгрома Германии, а в потрясающей зашоренности Гитлера, в его абсолютной неготовности к войне с Россией…

– Я не ослышался, Володя? Ты… Вы отказываете в полководческих способностях маршалу Жукову?!

– За «вы» отдельное спасибо. Но как бы мне ни хотелось в порядке ответной любезности признаться в том, что относительно Жукова я несколько погорячился, мнения своего об этом страшном человеке и великом брехуне я переменить не могу.

– Брехуне?!

– А как еще можно назвать автора беззастенчивой агитки под названием «Воспоминания и размышления»? Он врет и врет нагло, пользуясь тем, что все, о чем он врет, наглухо засекречено, что люди, которые могли бы уличить его во лжи, частью мертвы, частью подкуплены режимом, частью не желают иметь крупных неприятностей, если рискнут выступить с разоблачениями.

– Это – общие слова. Хотелось бы поконкретнее, Володя…

– Будет вам поконкретнее, Александр Николаевич. Жуков, например, расписывает, как в ходе стратегической игры предвосхитил планы Гитлера. Не будем сейчас заостряться на резонном вопросе: если предвосхитил, то почему ничего не предпринял, чтобы предотвратить разгром? Поговорим о том, что Жуков даже не удосужился назвать тему игры. А игра, между прочим, называлась «Наступательная операция фронта с прорывом УР». Причем Жуков в этой игре ни на кого не наступал, он оборонялся за «синих», то есть за немцев, в Восточной Пруссии, где как раз эти Укрепленные Районы и пытался преодолеть генерал Павлов, выступавший за «красных». И, кстати, говоря, почти преодолел, вышел к Висле… Но это еще не все. Игра была не одна, их было две. Во второй игре, о которой Жуков почему-то вообще не вспомнил, он уже выступал за «красных» и прорывал оборону «синих» значительно южнее, с Львовского выступа… То есть никакой оборонительной игры, в которой Жуков, якобы действуя так, как потом действовали немцы, не было. А было две игры, причем обе – наступательные… Поражает во всем этом глупость Жукова. Ведь он должен был понимать, что рано или поздно гриф секретности будет снят, архивы откроются для исследователей, и тогда всем станет ясно, что великому маршалу Победы не давали покоя лавры знаменитого барона Мюнхгаузена…

– Ну хорошо, допустим, что как мемуарист, он небезупречен. Но как военачальник, как полководец…

– Как полководец он представляет собой примерно то же, что и Генрих Ягода как строитель Беломорканала, то есть является таким же, как и Ягода, погонялой. Задача погонялы: беспощадными расстрелами гнать людей в бой, обеспечивать строительство никому не нужного канала в рекордно короткие сроки… Александр Николаевич, вы задавались когда-нибудь вопросом, почему документы Халхин-Гола до сих пор сохраняются в строжайшей тайне? Вроде бы уже почти тридцать шесть лет прошло с той поры, а их все не рассекречивают и не рассекречивают…

– Это – риторический вопрос или…

– Или, Александр Николаевич, конечно же «или». Для связки слов и предложений… На Халхин-Гол был послан секретарь Союза Писателей Ставский. Между прочим, та еще скотина гэбэшная… Так вот он сообщил Сталину: «За несколько месяцев расстреляно 600 человек, а к награде представлено 83». Если этого недостаточно, разражусь еще одним риторическим вопросом: кто был начальником штаба у Жукова на Халхин-Голе? И почему Жуков даже не упоминает его фамилии в своих правдивых «Воспоминаниях и размышлениях»?

– Это так принципиально важно?