Вторая попытка

Генеральный план возведения на месте прежней Эривани нового с иголочки Еревана (всё точь-в-точь по «Интернационалу»: чтобы построить что-то новое, следует до основания разрушить старое), принадлежавший архитектору Александру Таманяну, предусматривал получить в итоге благоустроенный, красивым туфом облицованный город с четвертьмиллионным населением. План утвердили и рьяно принялись за дело. Но плановая экономика тем и хороша, что в Госплане тоже люди, те же человеки, которых можно убедить принять вместо старого плана новый, более отвечающий изменившимся условиям. А условия, конечно же, менялись. Тбилиси ширился (в смысле, удлинялся вдоль течения Куры) и заселялся. Баку тоже ширился и заселялся. И Ереван, который вдруг оказался древнее Рима[208], тоже хотел того же: ни в чем соседям не уступать. А тут еще Хрущев со своим актуальным лозунгом: «Каждой семье по отдельной конуре» у кормила власти оказался, как тут было устоять, не ослушаться великого Таманяна, завещавшего не поддаваться гигантомании, но скромно и ответственно возделывать свой сад? И загудели новостройки по всему периметру четко обозначенных первоначальным планом городских окраин. Но поскольку рельеф гористой местности не позволял возводить жилые здания, так сказать, сплошняком, то само собой возникли разного рода незастроенные оазисы различной степени живописности: от безвидных скальных нагромождений до лесистых холмов с проплешинами колхозных виноградников между ними. Именно на вершине одного из таких холмов и было возведено Министерством пищевой промышленности двухэтажное здание ресторана «Парус».

Само расположение этого заведения – уединенность, опоясывающая холм спиралью автомобильная дорога, отсутствие общественного транспорта – предполагало наличие клиента состоятельного, обладающего если не личным или служебным автомобилем, то, по меньшей мере, финансовой возможностью разъезжать по злачным местам на такси. Именно такой клиент – денежный, имущий, выпендронистый – сюда и хаживал. То есть – приезжал. А в советские благословенные времена подобный контингент состоял, как, собственно, и сейчас, из крупных чиновников и удачливых нуворишей. Правда, зажиточность последних обеспечивалась не нефтяными вышками и газопроводами, но подпольными цехами, крупными государственными базами с полным ассортиментом дефицитных товаров (на которых эти нувориши числились заведующими со скромными, даже смехотворными окладами рублей этак в восемьдесят), а то и целыми производственными, опять же государственными, объединениями (директоры коих, помимо левых доходов, получали еще и вполне официальную высокую зарплату).

Надо сказать, что в те времена рестораны Еревана различались между собою не только по кулинарным предпочтениям, но и по музыкальным. Были рестораны, в которых репертуар выдерживался в строгом национальном духе, основательно сдобренном протяжными турецкими мухгамами[209]. Эти, как правило, располагались в подвальных и полуподвальных помещениях, как бы поближе к корням. Но были и противоположные, в современных зданиях, следовавшие самым новомодным веяниям советской и не только советской эстрады[210]. Между этими двумя крайностями существовала золотая середина – рестораны, где можно было заказать музыкантам любую музыку: эстрадную, народную, блатную, хороводную и даже классическую. К последним принадлежал и ресторан «Парус». На деле это означало, что ему приходилось содержать вместо одного определенного направления оркестра или ансамбля, двух противоположных. То есть, чтобы на каждую электрическую гитару, ударную установку или электроорган приходилось столько же дудуков, дохголов и зурн. Музыканты, разумеется, между собою ладили, хотя конкуренция была нешуточная и ежевечерний исход ее зависел от того, какой клиент сегодня преобладающий: косящий под интеллигента чиновный поклонник Арно Бабаджаняна, или не отрывающийся от корней владелец подпольного цеха по производству настольных салфеток.