Вторая попытка

– Ну магазин этот…

– Почему ты так решил?

– Как почему? Что, разве сами не видите? Товару с гулькин нос, ассортимент убогий… Им же торговать практически нечем! Почему не закроются, пока не подвезут? Жаба душит?..

– Торговать, говоришь, нечем, – подбоченился, задетый за живое Ерем. – А ты пойди, найди в своей России, – кроме Москвы, разумеется, – такой магазин! Да здесь только пива целых пять сортов! А колбас и того больше!

– Ну, положим, Россия не моя, а Божья. Но если все обстоит так, как ты, Ерем, утверждаешь, то возникает другой вопрос: что стряслось с этой страной? Фермеры забастовали, перекупщики ушли в запой, оптовики обанкротились, а сельскохозяйственная биржа закрылась на ремонт?

Все, кроме Гранта Похатяна, восприняли этот диалог как очередную шутку над Еремом, и стояли, ждали соответствующей развязки, чтобы предаться глумливому смеху. Все – это те самые – лучшие люди девятого «А» во главе с Купцом Авакяном, что пировали на большой перемене в буфете (за исключением Артура Гасамяна, сбежавшего домой – учить американский английский в виду скорого визита репетитора – шумного и требовательного техасца армянского, естественно, происхождения).

– Вов, – вдруг сказал Грант – скажи, а чего именно, каких конкретно товаров здесь недостает?

– Скажу, – немедленно согласился Брамфатуров. – Только не я, и не сейчас, а вон та продавщица в колбасном отделе, когда наша очередь подойдет.

– А зачем нам колбаса? – озадачился Павлик.

– Для экспериментов, Павлуша, – успокоил его Брамфатуров и, обернувшись к остальным, вопросил: – Ну что, очередь занимаем?

– Занимаем! – хором согласились лучшие люди, решив, что их ожидает очередная хохма. И не ошиблись. Очередь подошла быстро.

– Скажите, пожалуйста, – обратился Брамфатуров к продавщице по-армянски с ощутимым западным акцентом[101], – есть у вас телячья колбаса? А ветчинная? А чесночная? А с оливками? С грибами? С сыром, наконец?

– Сыр в соседнем отделе, – обрадовалась продавщица, уставшая отрицательно качать головой в ответ на дурацкие вопросы этого спюрка.[102] – А у нас из колбас есть вот докторская, любительская, московская, ливерная и полу – копченая…

– Вы что же, предлагаете мне купить у вас докторскую, в соседнем отделе сыр и самому начинить колбасу сыром? Это уже издевательство над клиентом. Позовите вашего менеджера или хозяина этого заведения!

– Менеджера? – уставилась продавщица на клиента в великом изумлении, то есть примерно так же, как лучшие люди девятого «А», до которых вдруг дошло, что Брамфатуров вовсе не дурачится, а выпендривается на полном серьезе.

– Или хозяина, – стоял на своем развращенный капиталистическими отношениями спюрк.

– Это государственный магазин, – объяснила продавщица. И мстительно улыбнулась.

– Государственный?! – оторопел клиент. – Как – государственный? Вы хотите сказать, что государство наряду со сбором и распределением налогов, охраной порядка, обеспечением закона, еще и держит продуктовые магазины?!

– Не только продуктовые, у нас все магазины – государственные.

– Она что, стебется? – обернулся Брамфатуров к одноклассникам.

– Вов, только матом не ругайся!

– Блин! Стебаться – значит издеваться.

– Нет, Брамфатуров, она не стебется, – заговорил Ерем. – Она правду говорит. А вот ты – действительно стебешься. Над нами. Шлангом прикидываешься. А то ты не знаешь, что у нас всё государственное: и магазины, и заводы, и школы, и кинотеатры, в общем – всё!

Все с укором посмотрели на притворщика. Притворщик смутился:

– Да, об этом я знаю… Должен знать, но…

– Но так вошел в роль, что напрочь позабыл, – досказал Грант Похатян за Брамфатурова Владимира. И уже от себя добавил: – Вот что значит система Станиславского!

Общий смех облегчения, беззлобный и примирительный. Все двигаются к выходу, пряча под куртками и пальто бутылки с пивом. На том бы и исчерпалась тема, если бы не повторный рецидив системы Станиславского у все того же исполнителя:

– Кстати, Ерем, сортов пива в приличном магазине должно быть не пять, а как минимум – двадцать пять!

Ерем, славившийся своим великим неравнодушием к этому напитку, даже не стал принимать боевой стойки, лишь покрутил у виска пальцем: дескать, что со Станиславского взять, кроме убедительного лицедейства?

– Ты имеешь в виду американские приличные магазины? – уточнил Купец.

– Почему только американские? Любой средней руки магазин в любой нормальной стране…

– А мы, значит, живем в ненормальной? – то ли спросил, то ли обиделся Чудик.

– Судя по малочисленности автомобилей на улицах и скудости их марок, в не очень нормальной. Я уж не стану упоминать о сервисе… Качество товаров и услуг обеспечивается конкуренцией. Страна, экономика которой не знает конкуренции, обречена, как минимум, на стагнацию с последующим коллапсом всей системы. Это азы экономики, ребята…

– Капиталистической экономики, – внес существенную поправку в качестве комсомольского лидера школы Грант.

– Вов, а те колбасы, которые ты называл, действительно существуют или ты их ради хохмы придумал? – поинтересовался Павлик.