Вторая попытка

Армянская Советская Социалистическая Республика относилась именно таким, в которых научились справляться. Оазис тишины и покоя[178]. Самая мононациональная из всех республик Союза. Знаменита коньяком, виноградом и панорамой двуглавого Арарата, отданного большевиками в 1918 году в аренду Ататюрку во время их дружеской сходки в Батуми. Кроме того, является надеждой и местом паломничества мирового армянства, а также неисчерпаемым источником его количественного пополнения. Армяне народ ушлый, хитрый, умный, трудолюбивый и Бог весть еще какой[179]. Незабвенный товарищ Сталин любовно называл их «закавказскими жидами» и подумывал переселить на Алтай, чтобы под ногами большой политики не путались со своими претензиями на свои утраченные территории. Но, то ли не успел, то ли пожалел, то ли отложил до полного и окончательного искоренения космополитизма[180]. Так или иначе, но часть армян (примерно две пятых) осталась жить в Советской Армении и аккурат к началу нашего повествования успела построить у себя развитой социализм почти в полном объеме. Почти – потому что одной из примет развитого социализма в этой республике явно недоставало, а именно – вытрезвителей[181]. Все остальное было, даже то, чего в других местах развитого социализма не было (например, кофейни на каждом шагу, музей современной живописи, полный буржуазного абстракционизма, цветной музыкальный фонтан на главной площади имени, разумеется, Ленина), а вот эта примета новой жизни напрочь отсутствовала. И ведь нельзя сказать, чтобы население республики состояло из убежденных трезвенников. Скорее наоборот. Может быть, секрет отсутствия шатающихся в подпитии, а то и мирно возлежащих под заборами граждан заключался в том, что эти хитроумные армяне умудрялись каким-то образом существовать между двумя крайностями народной поговорки, первая часть которой утверждала что «выпивка уважения человеку не приносит», а вторая уточняла: «но и без выпивки никакого уважения не снискать»?[182] Впрочем, для знатоков марксизма-ленинизма ничего в этом удивительного не было, ибо социализм – это не догма, а живое практическое учение, которое, подобно христианству, умеет ловко приспосабливаться к местным условиям, особенностям характера и психологическим нюансам. До известных пределов, конечно. Лучше всего эти пределы были известны члену политбюро, секретарю ЦК КПСС, товарищу Суслову. Далее – по нисходящей, вплоть до начальников управлений республиканских Комитетов Государственной безопасности. А начальники управлений сверх того еще и знали, что чем ниже, тем эти пределы шире становятся. Вот, например, в комиссионных магазинах Еревана невозможно было отыскать ни одной надеванной вещи. Напротив, все новенькие, с иголочки, словно не далее как месяц назад из-за границы контрабандой доставленные. Спрашивается, согласуется это с пределами развитого социализма или не согласуется? Ответ в данном случае зависит от того, хватает ли денег у отвечающего одеваться в комиссионках или же ему приходится шить себе одежду у знаменитых портных. В последнем случае ответ будет резко отрицательным…