Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

— Ты живешь вчерашним днем, док, — сказал он. — Нужно идти в ногу со временем. Это эра Бориса и Дональда. Время цирковых политиков. Про этих клоунов пишут в прессе, все знают их имена, границы между реальностью и сюрреализмом стираются. Разумные дебаты невозможны, потому что обсуждение бессмыслицы только придает ей достоверности, и никто не спорит даже с самыми возмутительными утверждениями. Каждую неделю Национальная служба здравоохранения получает триста пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, это написано на автобусах, но какой идиот в это поверит?

Первое правило клуба Даннинга — Крюгера гласит: вы не знаете, что вы — член клуба Даннинга — Крюгера.

Пришельцы тоже люди

GP, 8 ноября 2017 г.

— Я — пришелец из другого мира, — сказал он.

— Мне все равно, — ответил я. — Будь вы иммигрантом, беженцем, кем угодно — это не важно. Вы человек, я врач. Мы лечим всех, это наша работа, и в мире, где правят Трамп, нажива и страх, где Великобритания вышла из ЕС, где люди подозревают друг друга, наша профессия остается благородной.

— Я не об этом, — пояснил он, нажимая кнопочку на часах, после чего его лицо чуть замерцало, а из головы выдвинулась пара антенн. — Нам приходится маскироваться, — он шевельнул антеннами. — Я бы не хотел пугать местное население. Ну, знаете, анальные зонды, все такое.

— Я не слишком разбираюсь в физиологии пришельцев, — признался я.

— Я знаю, — сказал он, — мне нужно посетить специалиста, но, по всей видимости, прежде я должен прийти на прием к врачу общей практики. А что такой врач знает о пришельцах?

— Очень мало, — согласился я. — И по мере того как специализация становится уже и уже, мы знаем все меньше о все большем количестве вещей. Очень скоро мы не будем знать ничего ни о чем.

— А зачем мне вообще направление? — запротестовал он. — На моей планете, если кто-то заболевает и вынужден прервать анальное зондирование, можно обратиться непосредственно к специалисту. Если у меня кашель, я иду к пульмонологу, если у меня грыжа — к хирургу (сейчас не слишком богатый выбор).

Это был действительно хороший вопрос, заставивший меня задуматься о мрачных реалиях общей практики.

— Потому что, — объяснил я, — если бы каждый мог просто пойти к специалисту, когда захочет, к специалистам валом валили бы люди, у которых все в порядке. И вскоре этот врач вообще перестал бы быть специалистом. Хирурги-ортопеды будут зашиваться от количества людей с болями в спине, урологи — от случаев инфекции мочевого пузыря, неврологи с ума сойдут от пациентов с головной болью. На них свалится слишком много дерьма, а наша работа — защищать их от дерьма. Мы видим дерьмо и отсеиваем его, чтобы специалистам не пришлось иметь с ним дело.

Иногда нашу роль излишне романтизируют: «тонкая красная линия», стражи ворот, упитанный Публий Гораций Коклес[53] среднего класса. Но на самом деле мы здесь только для того, чтобы остановить это дерьмо. Мы — Великий запор здравоохранения.

— Да, да, — закивал он. — У меня ужасно болит горло. Можете выписать рецепт?

Некоторые общечеловеческие истины справедливы в рамках не только нашей галактики, подумал я.

Еще одна лужа крови

BMJ, 3 апреля 1999 г.

«Но кто бы мог подумать, что в старике так много крови?»[54] — сказала леди Макбет. Мы чувствуем, что ее неумолимое честолюбие начинает угасать, и я думаю, что Шекспир, очевидно, был болезненно осведомлен как о духовном, так и о практическом значении пролитой крови. Зрелище совершенно катарсическое, но действо становится абсолютно непропорциональным количеству крови.

Даже опасное для жизни кровотечение может замаскироваться под малюсенькую каплю. «Ну что ты как ребенок, это всего лишь крошечная царапина», — говорим мы, одновременно презирая и успокаивая человека. Однако если мы произносим эти слова, когда по полу разливается океан цвета осенней листвы, это, конечно, наглая ложь.

В начале 1980-х я работал в службе, оказывающей помощь пострадавшим от несчастных случаев. В те времена, если ваши руки не были по локоть в крови, вас никто не счел бы крутым. Нам, врачам, кровь не внушала атавистических страхов, и если кого-то рвало на вас кровью, это было куда менее отвратительно, чем если бы рвало просто так. Про СПИД еще никто не слышал, первые сообщения о GRID (Gay Related Immunity Disorders, расстройствах иммунитета гомосексуалов) только-только доносились с западного побережья Соединенных Штатов как далекие раскаты грома во время пикника.

Главным жупелом тогда был гепатит В, особенно после того как молодые врачи из романов Колина Дугласа начали умирать как мухи, предавшись многочисленным сексуальным излишествам с кровными родственниками из пьес Аристофана. Тем не менее мы носили перчатки реже, чем презервативы, и высмеивали лаборантов, которым, если они случайно уколются иглой, требовались месяцы больничных, консультаций, объятий, ласк и в конечном счете компенсация.