Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

При помощи нескольких вопросов я выяснил, в чем дело. Мы, мужчины, простые существа: не любим падать в грязь лицом. Джо утверждал, что у него геморрой формой и размером с Альпы — не та штука, которой можно похвастаться перед друзьями, даже перед самыми близкими.

Было назначено ректальное обследование, но при пальпации я почувствовал, как приближается что-то невиданное, неслыханное, невероятное: я вот-вот готов был сильно-сильно чихнуть. Поскольку руки у меня были заняты и к этому моменту чистотой явно не отличались, я не мог зажать нос или схватить носовой платок. Я попробовал сморщить нос. Попытался переключиться между полушариями (раз это срабатывает при икоте, то почему и не при ректальной пальпации?). Я взывал ко всем богам о помощи, но боги капризны и к тому же ненавидят врачей, потому что люди доверяют нам больше, да и девушки тянутся к докторам охотнее.

— Апчхи, — грянул я на весь кабинет. Это был невероятный по силе чих, почти как оргазм, но без эмоциональной привязанности. Я испытал дикий восторг всеми мускулами: такая мощь, такая элегантность, такая координация.

В моей памяти навеки запечатлелись мелкие детали этого кульминационного момента: перламутровая жидкость, вылетевшая из носа, подрагивала на белых ирландских ягодицах, которые давно не видели солнечного света и потому оставались на удивление молодыми и гладкими; протестующий визг Джо, когда и без того неприятное переживание внезапно стало просто жутким; каштановые волосы медсестры, развевающиеся на ветру, как в комедии Вуди Аллена об осени в Нью-Йорке.

— Не знаю, что и сказать… — начал я.

— Надеюсь, ты просто чихнул, — сказал Джо.

Разденемся?

GP, 18 апреля 2012 г.

Второй закон Фаррелла гласит: чем дольше пациент раздевается, тем ниже вероятность получить хоть сколько-нибудь значимые клинические результаты.

Очевидно, что здесь имеются огромные финансовые последствия для Национальной службы здравоохранения. Вместо того чтобы сидеть ровно и, елозя большим пальцем по экрану, мечтать или лениво гуглить, чем там занимается Бритни Спирс, в то время как миссис Мерфи скрупулезно чуть ли не специальными инструментами снимает огромный корсет, мы могли бы заняться чем-нибудь полезным.

Но у меня есть решение. Кто-то сочтет его экстремальным, но оно одним махом избавит нас от утечки и без того скудных ресурсов. Мы все должны раздеться.

Хорошо-хорошо, я уже слышу, как вы возражаете: не все из нас красивы, разве мы недостаточно страдали?

Но подумайте, сколько времени удастся сэкономить. Речь же не только о пациентах. Чтобы сохранить паритет между врачом и пациентом, докторам тоже придется раздеться.

Больше не нужно размышлять, какой костюм надеть, отглажены ли брюки, какой галстук подойдет к рубашке — главный источник стресса останется в прошлом. Появятся и менее осязаемые преимущества духовного толка.

Одежда утратила свое традиционное предназначение, это уже не просто защита от холода и дождя. Наша культура стала настолько тривиальной, что одежда превратилась в способ самоутверждения, символ статуса.

Оголившись, мы избавились бы от этого притворства, приблизились к истине, к истинным себе. Каждый мог бы сказать: вот я, дитя Вселенной, мира, любви и рок-н-ролла, и вот мое великолепное обнаженное тело, больше не скованное модой и условностями, тело, которого я не стыжусь.

От этого выиграет все общество. Досмотр в аэропортах будет проходить молниеносно: никаких тягомотных очередей, где люди перетаптываются как овцы, никакой необходимости снимать обувь, пальто и ремни. Сразу в дьюти-фри, к тестерам дорогого лосьона после бритья.

Террористам негде будет спрятать свою атрибутику. Ну, может, и есть одно место, так что инструментов для ректального осмотра понадобится больше, но они не так уж плохи. Да и ощущения порой возникают вполне приятные.

При условии, что осмотр проводит привлекательная особа.

Кувшин… с драконом

BMJ, 13 октября 2005 г.

Это была не просто душераздирающая консультация, а утомительная, мучительная консультация, от которой скрежетали зубы, щемило сердце, а я чувствовал себя как выжатый лимон.

— Вы совершенно здоровы, миссис Магуайр, — повторил я.

— Вы уверены, что со мной все в порядке?

— Не сомневаюсь.

— Вы точно уверены?

— Абсолютно.

— Вы совершенно точно уверены?

— Совершенно точно уверен.

— Вы прям определенно уверены?

— Когда вас в последний раз били? — конечно, я этого не сказал. Я был слишком занят, вонзая скальпель себе в левое бедро и в прострации бормоча отрывки из классических комедийных миниатюр — мой проверенный защитный механизм: «Пилюля с ядом в сосуде с пестиком, чаша из дворца…»[63]

— Прошу прощения? — сказала она.

— Простите, — отозвался я. — Я произнес это вслух?

— В любом случае, — продолжила она, — кое-что изменилось: чаша разбилась, ее пришлось заменить кувшином.

— Кувшином? — удивленно спросил я.

— С картинкой дракона.

— Кувшин с драконом, — задумчиво произнес я.

— Да, — сказала она, — в сосуде с пестиком лежит пилюля с ядом, а в кувшине с драконом…