Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

Кули[71] (гл.): добавить свое имя в исследовательскую работу, несмотря на то что вы не сделали ничего для исследования. Часть процесса, которая облегчает дерри (см. выше) и в конечном счете приводит к каллибэкки (см. выше). В последнее время кули считается моветоном, но, черт возьми, кто об этом узнает?

Лимавади[72]

(сущ.): непреодолимое желание вскрыть нарыв. «Киста распухла, стала сильно выпирать, и он почувствовал, что вот-вот случится лимавади».

Лислея[73] (гл.): умение, благодаря которому сувенирные шариковые ручки очень быстро исчезают. Одна из теорий гласит, что они проскальзывают в черную дыру и попадают на планету Бартауэл, где основали сложносочиненную цивилизацию, представители которой вскоре могут вторгнуться на Землю. Следовательно, теория гласит, что к любой ручке следует относиться по-доброму (помните китов в «Звездном пути IV»?).

Литрим[74] (сущ.): кишечная палочка, инфицирующая мочевыводящие пути и чувствительная к антибиотику триметоприму. В последнее время термин употребляется шире — в отношении всех крайне редких медицинских событий. Например, так называют объективный судебно-медицинский отчет или стоматолога, доступного в экстренных случаях.

Мой[75]

(сущ.): небольшая папиллома, которую владелец постоянно теребит. «Беспокоясь из-за новостей о грыже у матери, Магвайер рассеянно теребил свой мой».

Нина[76] (сущ.): неоконченная лимавади, то есть когда гной не выходит наружу, сколько бы вы ни дави-и-и-и-или. Неприятное ощущение.

Ходдити[77] (сущ.): пошлая, довольно посредственная поэзия в медицинском журнале, особенно в журнале The Lancet. «Ходдити — это как собака, пожимающая руку: у нее не очень хорошо получается, но если вы видите ее, то удивляетесь, как это вообще происходит» (Доктор Сэмюел Джонсон)[78].

Эннис

[79] (гл.): рывком снять носок, извергнув ливень застарелого пота и хлопья омертвевшей кожи в лицо доктору (действие пациента). «Берегитесь энниса, — говорил профессор Григорьевич трепещущим от страха студентам, — и всегда держите под рукой полотенце».

Примечание 1: Дуглас Адамс, автор «Автостопом по галактике», недавно опубликовал произведение The Meaning of Liff[80], которое и вдохновило меня написать эту статью. Я написал Адамсу, спросив разрешения задействовать его литературный прием, и получил презрительное письмо от его агента. Но потом я выяснил, что этим фокусом уже воспользовались Льюис Кэрролл и Джеймс Тёрбер, так какого ж черта!

Примечание 2: в знак уважения к покойному автору книга The Meaning of Liff была издана в честь ее двадцатилетнего юбилея. Я подал заявку и получил бесплатный экземпляр в качестве оплаты. Просто прекрасно.

Засранец

BMJ, 27 февраля 1999 г.

— Окей, окей, пусть идет сюда, и мы ее осмотрим, — сказал младший врач больницы нарочито высокомерно.

«Не надо делать мне одолжение, самодовольный мелкий засранец! — захотелось мне сказать. — Я начал лечить детей еще до того, как ты научился мастурбировать».

Но я этого не сделал, потому что я был тем самым рядовым, и вы бы ничего не сказали на моем месте. На протяжении всей учебы в медицинском вузе нам промывали мозги, открыто или подспудно, что врачи общей практики ленивы и глупы.

В его возрасте ему этого не понять. Он молод, и все здесь кажется ему оккультным и таинственным. Почему мы здесь? Что такое Вудсток и существует ли на самом деле группа под названием Country Joe and the Fish? Чем занимаются внештатные медицинские работники? В чем смысл жизни? Почему маленькие лысые мужчины всегда хотят стать хирургами? Правда ли, что Дарт Вейдер — отец Люка Скайуокера?

Но если бы я мог, то поцеловал бы его в губы, взял за руку, усадил бы в высокую пеструю траву и объяснил бы, в чем заключается вычурная извращенность общей практики. Что это не специализация, а скорее универсальность, со всеми тяготами и привилегиями, которые дает эта роль. Она требует тонны навыков, которые охватывают не только легионы отдельных медицинских специальностей, но и глубокую романтическую пропасть между наукой и искусством, где живет призрак женщины, оплакивающей своего страстного любовника.

Если у нас действительно есть какой-то особый интерес или умение, то это способность постичь личность — несомненно, самый утонченный предмет. Как сказал Вольтер, «легче понять человечество, чем понять одного человека» (или не сказал, или не Вольтер, но пусть будет — красиво же).