Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

Ну, такое легко пропустить, самодовольные вы ублюдки, придет и ваше время. Вторая голова начинается с крошечной шишки, классически — на правом плече, где обычно сидит попугай. Через две недели она уже немного больше и медленно, годами, растет, пока вы, как Роберт Браунинг (который позавидовал бы вам, ребята), не проснетесь, чтобы «увидеть, встав с постели, влажные ветки на вязах и кленах в маленьких, клейких листочках зеленых»[85], и не осознаете: вторая голова вполне себе созрела и нахально с вами треплется.

И на такой случай простых безболезненных средств нет. Топор должен быть острым как скальпель, иначе придется рубить, рубить, рубить, рубить, как будто вы разделываете свинью. А вторая голова все это время будет уворачиваться и юлить, то крича, то ругаясь, то уламывая или забалтывая вас, то пытаясь убедить, что вы отрубаете не ту голову.

Поэтому, если пациент приходит к вам слишком часто, разумно обратиться за вторым мнением как можно раньше.

В медицине две головы определенно лучше, чем одна.

Я видел сатану, падшего с неба, как молния

BMJ, 8 апреля 2000 г.

Недавно меня вызвали к женщине, которая упала в обморок в церкви.

Церковь — хорошее место для чего-то такого, поскольку подразумевает, что человек вел праведную и честную жизнь, да и свидетели лишними не будут. Сомлей вы ночью возле бара, вряд ли любезный наркобарыга подкинет вас до дома. В церковь ходят люди поприличнее, хотя они могут быть более разборчивы в технике дыхания рот в рот, что, пожалуй, не так уж и плохо. Опять же врач в таком случае чувствует себя особенно обязанным приехать, да и в том, чтобы припарковаться на церковной автостоянке, есть что-то достойное. Этот обморок, что логично, никак не связан с греховным поведением.

Я сразу же выехал, но какой-то благодетель уже отвез пациентку в больницу. Правда, вернувшись в приемную, я с мрачным удовлетворением отметил, что вся компания, прихватив пострадавшую, отбыла обратно в церковь.

В конце концов, после гонки по кругу, я вернул-таки пациентку в наш мир. Воодушевленная таким вниманием, она поначалу не хотела воспринимать сердечно-легочную реанимацию, но собралась толпа, и, как сказал Пьер в «Войне и мире», единственное верное счастье — это всеобщее благо. Первостепенное дело — угождать толпе, и сказать, что все в порядке, было бы сродни детумесценции[86]. Ничего не делать — слишком трудная задача, власть опьяняла. Как говорится, посади нищего на коня, он и к самому дьяволу отправится.

Но вместо этого — симфония. Взволнованные охи и ахи, сопровождающие момент, когда я вытаскиваю антишоковое покрывало, как фокусник кролика. Чей-то крик: «Не передвигайте ее!» (и вариантов не остается). Торжествующий лязг дефибриллятора, когда я возношу его нарочито высоко и театрально. Тщетные протесты пациентки: «Я в порядке — нет, правда, я в порядке». Толпа стонет, улюлюкает и раскачивается от удовольствия, и вот подъезжает скорая помощь, и все стоят как кролики, загипнотизированные танцем лисицы.

Я скромно принял аплодисменты, и когда вел пострадавшую вверх по ступенькам в карету скорой помощи, от нее исходил внутренний свет, словно она вознеслась на небеса. И призрачный римский раб вырос у моего локтя, прошептав: «Memento mei tu es»[87].

Отношения врача и пациента: новый антирекорд

GP, 11 апреля 2014 г.

Прогресс часто сопровождается болью, но жертвы во имя науки необходимы. Я глубоко вдохнул, собрался с мыслями и начал утренний прием. Изучить правильную технику я успел, и когда Джо вошел, повернулся спиной, выпятил задом, присел на корточки и начал покачивать бедрами из стороны в сторону, плоско высунув язык как можно дальше.

Раньше пациентов приветствовали по-простому. «Привет» или «здравствуйте», угрюмое ворчание, кивок или даже, если вы чувствовали потребность прослыть хорошим врачом, вопрос «Как дела?».

Затем подобные небрежные приветствия стали считаться высокомерными, и обязательным стало формальное рукопожатие, скучное и затянутое. Хотя его всегда можно было оживить, предварительно смазав ладонь вазелином.

Но ученые в надежде на очередной грант пошли дальше и поставили во главу угла гигиену. Предлагалось задать себе вопрос, где побывала рука пациента, ответ на который мог оказаться затруднительным.

Возникла целая индустрия мытья рук: международные конференции, кампании, защитники, инспекторы, профессора, лекторы и т. д. Рукопожатия, как известно нам из истории, стали нежелательными из-за риска распространения инфекции.

Но давайте уберем из уравнения руки, подумал я. Просмотр видео Майли Сайрус вдохновил меня использовать революционную и безупречно гигиеничную форму приветствия — тверк[88].

Несмотря на отсутствие кожного контакта, это идеальное начало, создающее атмосферу для того, что, несомненно, будет глубоко интимными отношениями врача и пациента. Как бывает с любым научным новшеством, пациентам потребуется некоторое время, чтобы освоить этот прием.