Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

Я лишил его не только деревянной ноги, но и мотивации. Эта идея уже не подгоняла его, не была для него мощным стимулом. И хотя он стал гораздо счастливее, приобретение капитана Ахава привело к потере для великой литературы.

Наша роль как врачей состоит в том, чтобы заботиться обо всех, молодых и старых, богатых и бедных, родных и чужих, реальных людях и тех, кто ими не является. Моя репутация росла как гриб, и на следующий день приемная была битком набита людьми, которых распирало от… вздымающихся грудей и моральных дилемм.

А также, что примечательно, там было скопление отвратительных и почти ядовитых паров. Я позвал источник, изможденного и мрачного молодого рыцаря, направил его к пульмонологу и посоветовал службу онлайн-знакомств.

— La belle dame sans merci[148] больше не держит тебя в плену, — сказал я.

Затем вошла мисс Луиза Олкотт.

— Сотри эту улыбку со своего лица, — прорычала она в явно неподобающей для леди манере. — Бет Марч[149] была здесь, не так ли?

Я упомянул, что врачебная тайна распространяется на всех и включает в себя воображаемых людей.

— У нее была скарлатина, и вам просто пришлось дать ей антибиотики, — сказала она. — Таким образом, она не заболела ревматизмом, не стала инвалидом и не умерла в раннем возрасте. Весь посыл «Маленьких женщин» никому не нужен. Нет никакого самопожертвования, никакой бескорыстной заботы о Бет в течение всей жизни. Какими вырастут эти персонажи? Годы тяжелой работы канули в Лету благодаря тебе и твоим чертовым антибиотикам.

К сожалению, счастливые, здоровые люди не интересуют меня в качестве персонажей. Чтобы развиваться и расти, нам нужен вызов, конфликт. Все стоящее, что когда-либо случится с нами, будет связано с болью, страданием и когнитивным диссонансом.

Как сказал Гарри Лайм в «Третьем человеке», в Италии при Борджиа царили террор и кровопролитие, а также Леонардо да Винчи и Ренессанс. В Швейцарии пятьсот лет мира дали только… часы с кукушкой.

Классическая ошибка врача

BMJ, 28 августа 2013 г.

— Каково ваше мнение, Ватсон? — спросил Холмс.

— Определенно мертв, — нараспев произнес я с соломоновой безапелляционностью. — Из-за того, что у него пропала голова и все такое.

Холмс перевернул тело. Толпа ахнула от ужаса. Сзади кто-то упал в обморок, а несколько скинхедов шустро обшарили его карманы.

— Обратите внимание на схему, — сказал Холмс. — У этой жертвы, как и у других, были и геморроидэктомия, и грыжа.

— Ну и что? — недоумевал я.

— Итак, — заключил он, — я делаю вывод, что серийный убийца — хирург общего профиля. Никто больше не делает таких процедур. Теперь они могут гораздо меньше. Было время, когда главный хирург являлся принцем медицинского мира, у него имелась самая большая и блестящая машина и он мог заниматься чем угодно: гемиколэктомией, реконструкцией аорты при аневризме, тиреоидэктомией. Но им на смену пришли специалисты узкого профиля, а также теперь есть клинический надзор и аудит результатов. Теперь они уже не те, что прежде.

— А мотив?

— Подумайте, сколько лет он усердно тренировался, и ему обещали золотые горы как итог. Говорили, что недалек тот день, когда он сможет делать настоящие операции, а затем ему пришлось бесконечно перевязывать варикозные вены, иссекать липомы и сальные кисты, — сказал Холмс. — И вот могучее сердце не выдержало.

— Если слишком долго жертвовать собой, любое сердце превратится в камень, — согласился я.

Холмс извлек из кармана жертвы бумажку.

— Список рекомендаций, — догадался я.

— Еще один признак, — сказал Холмс, — рабская преданность соблюдению правил.

— Да, — печально согласился я, — в наши дни для всего существуют правила. Даже, полагаю, правила написания правил.

— И согласно этим рекомендациям… — Холмс снова обыскал карманы и одним движением извлек еще одну бумажку, наглядное доказательство.

— Информированное согласие, — выдохнул я. — Ад пуст, и все дьяволы здесь.

— Что, — заметил Холмс, — серьезная ошибка, типичная для эгоцентричного серийного убийцы и хирурга общего профиля… Убийца подписал документ.

Ко-ломбо, ко-кодамол и ко-нстипация

BMJ, 28 сентября 2011 г.

Когда Коджак[150] вышел из операционной, щеголяя великолепной шевелюрой, слух о моих почти чудесных навыках очень скоро дошел до других великих детективов. Большинство случаев были простыми: Кэннон слишком худ (камера толстит), у Бэтмена аллергия на резину, а у Порфирия Петровича понос после миски несвежего борща.

Но Коломбо? Казалось, что у него и в помине не было головной боли от напряжения, поэтому я дал ему несколько общих советов по изменению образа жизни и рецепт на ко-кодамол.

— Это отлично, просто отлично, — обрадовался он. — Спасибо, доктор, спасибо, вы очень помогли.

В дверях он обернулся, взмахнув поношенным плащом.

— Еще кое-что, доктор, — сказал он, — мелочь, но меня это раздражает. Ко-кодамол: это комбинация парацетамола и кодеина, не так ли?