Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

На улицах появились первые стиляги. Простые советские женщины стали носить красивые, хоть и непрочные капроновые чулки, у которых постоянно спускались петли, прозрачные блузки стали обнажать недостатки нижнего белья – пришлось налаживать выпуск дамских гарнитуров и ночных рубашек с капроновыми кружевами. С этими новшествами совпал закон 1955 г. «Об отмене запрещения абортов» и разрешение браков с иностранцами, хотя, как известно, секса в СССР «не было». Зато был позволен выезд за границу туристов организованными группами, желание попасть в их состав вызывало множество драм и интриг на предприятиях и в конторах, а «отлучение» от них становилось серьезным наказанием. В 1956 г. за границу выехало 560 тыс. человек, а за два последующих года – около 1,5 млн. Советские граждане получили возможность лично познакомиться с простыми иностранцами – на Всемирном фестивале молодежи и студентов, открывшемся в июле 1957 г. в Москве и собравшем 34 тыс. человек из 131 страны мира. Многие смогли оценить жизненный уровень других стран. Сравнение, как правило, получалось не в пользу социалистической действительности – на первой американской промышленной выставке в Москве в 1959 г. демонстрировался быт «среднего» американца – его дом, бытовая техника, автомобили…

Постановление ЦК КПСС и Совета министров 1958 г. «Об усилении борьбы с пьянством и наведении порядка в торговле спиртными напитками» признало, что и при победившем социализме «у части населения проявляются еще вредные пережитки помещичье-буржуазного строя», и повысило цены на вредные изделия: пол-литровая бутылка водки стала стоить 2 рубля 87 копеек. В духе гласности появились было в печати даже сведения о производстве водки. Но его ударный рост в эпоху «развернутого строительства коммунизма» был сочтен неудобным, и данные о потреблении самого популярного российского напитка в 1964 г. исчезли из статистических сборников «Народное хозяйство СССР».

Именно при Хрущеве городское население по численности сравнялось с сельским. Еще одним «знаком» реформ стало массовое жилищное строительство. В Москве оно было намечено десятилетним планом 1952 г. (памятниками ему стали престижные дома на проспектах Мира, Кутузовском и Комсомольском в Москве), но именно Хрущев, выступая перед избирателями, заявил, что скоро каждая семья получит новую квартиру. Началось строительство пятиэтажек упрощенного типа (с малогабаритными квартирами, совмещенными санузлами и крохотными кухнями), предназначенных первоначально под общежития для строительных рабочих.

В 1956–1960 гг. было введено в строй почти в два раза больше жилья, чем в предыдущей пятилетке. «Хрущобы» тогда дали возможность сотням тысяч людей начать жить в отдельных квартирах. Но оборотной стороной новоселий стало возведение бетонных «Черемушек» в старых городах на месте исторической застройки. Несмотря на фантастические темпы строительства (рекорд – дом за пять дней!), жилья не хватало, и Хрущев нервничал. При посещении одного из зданий он с трудом уместился в «совмещенном санузле», но на предложение «на полметра увеличить сортир» рассердился: «Что вы говорите! Если мы решили построить 5 миллионов таких квартир, то таким образом потеряем 2,5 млн квадратных метров… ничего, я пролезаю, и другие пролезут».

Атмосфера «великого десятилетия» была особенной и уже никогда не вернулась. Первые в Советском Союзе массовые социологические опросы молодежи (анкета «Что вы думаете о своем поколении?», опубликованная в «Комсомольской правде» 6 января 1961 г. и собравшая свыше 19 тыс. отзывов) на радость тогдашнему истеблишменту показали безусловное одобрение его курса. Спустя много лет ставший маститым социологом автор этого опроса Б. А. Грушин как будто даже с некоторым удивлением признал «наличие у масс живого, неподдельного, в том числе и чисто материального, интереса к строительству нового общества, причем интереса, до поры до времени этим строительством с лихвой удовлетворяемого». По его мнению, можно даже говорить о возникновении «новой породы или разновидности людей. Сохранявшие анатомию и физиологию homo sapiens, новые особи существенным образом отличались от своих прародителей как раз менталитетом – общим образом мыслей и чувств, а также специфически советскими механизмами восприятия мира и специфически советской же логикой оценки вещей».

Это мировосприятие было основой успеха реформ, но оно же определяло их пределы. Трудно представить, как бы восприняли современники Хрущева «призывы ЦК КПСС» о переходе к рыночной экономике, политическому плюрализму, а то и к «новому мышлению», которым с надеждой внимали их потомки во времена «перестройки». Удачей Хрущева было то, что его представления и надежды подданных на лучшую жизнь на какое-то время совпали, и это совпадение давало ощущение, что для советского человека непосильных задач нет. Потом наступило отрезвление.