Вышивальщица

Однажды я, забыв об осторожности, перегнулась через раскол. И оказалась между двумя досками, а внизу была зафиксирована корова. Ну, то есть, это я так думала, что она зафиксирована, а корова думала по-другому. К тому же ей не нравилось, что я тычу ей иголкой в шею. Она задрала голову и пришпилила меня к верхней доске. Выпрямиться невозможно, подо мной беснуется корова, и всё это сопровождается моими криками: "Уберите кто-нибудь эту тварь, она ж меня убьёт!", воплями преподавателя "Да сделайте же что-нибудь, она ж её убьёт!» и истошным мычанием коровы. Какие-то парни оттащили корову и вытащили меня…»

«На ферме есть телята. Большеглазые, милые и нежные. То есть, они были милыми, пока мне не пришлось вместе с пастухами загонять рогатую молодежь в раскол. Все наши наблюдали, как я носилась между телятами с нечленораздельными воплями, ибо заходить в раскол они отказывались наотрез. Порода англер редкостно мерзостного характера. Загнала одного, другого, третьего… Раскол уже почти полный, я оказалась почему-то внутри, всем смешно, мне тоже, и тут последний бычок бьёт мне по коленке копытом…»

«По нормам, работать полагается в перчатках. Но, во-первых, они как-то быстро рвутся. Во-вторых, рукой в перчатке невозможно нащупать вену. А в-третьих, можно делать фотки, будто ты серийный убийца».

◊ ◊ ◊

После второго курса Арина изнемогала от желания применить знания на практике. Вечесловы не обязаны её содержать, а они содержат. Пенсию «с гулькин нос» Арина отдавала бабушке, но это копейки, на них не прожить.

Вере Илларионовне исполнилось пятьдесят шесть. Стенокардия беспокоила её только в межсезонье, в остальное время года она неплохо себя чувствовала и брала на дом работу из бюро переводов. Иван Антонович договоров с вузами больше не заключал, или они с ним не заключали, Вера не спрашивала. Хозяйство вела экономно, в поездки Вечесловы больше не ездили: зачем куда-то ехать, когда у них в Заселье зимний дом, уютный, тёплый, комфортно обустроенный, у самого озера.

В Заселье была ветклиника, и на летние каникулы Арина устроилась туда ассистентом ветеринара, что было очень большой ошибкой.

В первый же день при ней усыпили пса. Он как будто понимал, зачем его привезли, из собачьих глаз лились слёзы, и смотреть на это было очень больно. Арина плакала вместе с хозяевами, потому что вылечить его было невозможно, пёс мучился, хозяева тоже… Потом привезли кошку, которой девочка разрезала ножницами живот, чтобы посмотреть на нерождённых котят.

Ветеринар ничего не мог сделать, молча стоял и смотрел. Арина вспоминала древнюю эпическую заповедь медицины: прежде всего – не навреди! Навредить больше, чем есть, было уже невозможно: кошка умирала, мучительно содрогаясь и перебирая лапками, словно пыталась убежать от смерти, ведь что тогда будет с её котятами…

Усыпления, судороги у животных, агрессивные кошки и собаки, которые кидались на дверь клетки, как только ее открывали, чтобы сделать укол; котята с инфекциями, которых можно трогать только в перчатках и специальном халате; огромная собака, страдающая парвовирусом…

Арина страдала вместе с ними и не могла уйти. Не могла – оставить в беде. Найти другого ассистента летом почти невозможно, а животных, как назло, везли в ветклинику и днём, и ночью: сжевавших катушку ниток, проглотивших иголку, перегревшихся на солнце до теплового удара, чихающих и кашляющих – потому что жарко и не вылезали из бассейна. Ослепших, потому что дети им давали много сладкого. Страдающих поносом от дешёвого собачьего корма, который оказался некачественным…