Вышивальщица

И тут я услышала такой противный звук… А это у трупа распилили череп и вынули мозги, а патологоанатом их взвешивает и берет биопсию. Мне стало плохо по-настоящему, и меня вывели на свежий воздух, но это не помогло, я упала в обморок, а Серёжа Лемехов побежал за нашатырем. Я подышала немножко и пошла вниз, к ребятам. Учиться-то надо».

◊ ◊ ◊

Утром Арина поднималась раньше всех в комнате и делала гимнастику, за которую девчонки называли её мазохисткой, и она обижалась. Вечер пятницы проводила за вышиванием, а в субботу со вздохом отправлялась в читальный зал, готовиться к зачётам и семинарам. В пирушках вскладчину участия не принимала, от посиделок в кафе вежливо отказывалась. Зато в театре бывала каждый месяц: билеты на балкон верхнего яруса стоили недорого, а бинокль Вечеслов подарил с 30-кратным увеличением.

На пятничную дискотеку её вытащила Ирочка:

– Аринка! Хватит с пяльцами сидеть! Одевайся и пошли. Никто тебя там не съест, потанцуешь, развеешься… Ты танцевать-то умеешь, вышивальщица?

– Умею.

– Тогда чего сидишь? Ты же знаешь, я не отстану…

Так получилось, что всю дискотеку она протанцевала с Серёжей Лемеховым, старостой их группы. В детстве он занимался бальными танцами, Арина оказалась прекрасной партнёршей, и у них получалось здорово. Когда объявили последний танец – танго, никто уже не танцевал (то есть не топтались под вальс как боксёры в клинче и не дёргались под тверк как еретики на костре инквизиции). Народ, точно сговорившись, освободил площадку в центре зала, а когда прозвучал последний аккорд и единственная пара застыла в красивой позе, все принялись аплодировать.

С того дня они с Сергеем стали друзьями. Так думала Арина, а Сергей думал по-другому. И терпеливо ждал.

Из дневника Арины

«Серёжа откуда-то узнал, что я каждый месяц хожу в театр. Интересно, кто из девчонок ему сказал. И купил билеты на «Спартак» в Государственный Кремлёвский дворец, на самые лучшие места. Я показала ему зимний сад. Он москвич, а в Кремлёвском Дворце никогда не был. И всему там удивлялся – и эскалаторам, как в метро, и наборному паркету. А я не удивлялась, я часто там бываю, все спектакли пересмотрела, там на балкон билеты дешёвые, а в дедов бинокль всё видно. В антракте мы пошли в банкетный зал. Серёжка даже не знал, где он находится, и спросил, зачем все зрители едут наверх. Угощал меня взбитыми сливками и пирожными и совсем заугощал, я не могла больше съесть ни кусочка и выпить ни глотка моего любимого крюшона. И весь спектакль держал меня за руку. А потом сказал, что не любит балет, а билеты купил из-за меня, и что я ему нравлюсь. Может, это и есть любовь? Я сказала, что тоже его люблю, а он говорит, если любишь, в чём тогда дело? Я честно сказала, что мне нельзя иметь детей и поэтому между нами ничего не будет. Он подумал, что я из-за учёбы. Я не стала объяснять, почему».

◊ ◊ ◊

В то мартовское воскресенье она никуда не пошла: погода отвратительная, дождь пополам со снегом, шубку надевать жалко, а в куртке холодно. Устроилась на кровати с вышиванием, подложив под спину подушку и завернувшись в шерстяной плед – подарок Вечесловых ко дню рождения. Ирочка вышивать не любила, она вообще ничего не любила делать. Валялась на своей кровати, жевала конфеты и изливала Арине душу. Арина слушала её вполуха. И больно уколола палец иглой, услышав неожиданное:

– Серёжка твой гад последний. Хмырь болотный.

– Почему мой и почему гад? – не поняла Арина

– А ты думаешь, от кого у меня ребёнок будет? От Лемехова.

– Ребёнок? – Глаза у Арины полезли на лоб. – Почему же ты…