Высокие звезды

«Может, она сошла с ума? — почему-то подумал Хуан. — Если бы я умел писать, и если бы мне было кому писать, я никогда бы не порвал написанное письмо. Но я неграмотен и может быть, поэтому возникают все проблемы, может быть, поэтому мы не можем спокойно разговаривать с Марианной, может быть, поэтому мы не понимаем друг друга».

Марианна подошла к окну и зло швырнула клочки бумаги на улицу. Они завертелись как большие хлопья снега и медленно упали на землю, прибитые каплями дождя.

— Зачем ты порвала письмо? — спросил Хуан.

— Захотела и порвала, — чётко проговорила девушка.

— Вначале писала, а затем рвёшь… напрасное занятие.

— Тебе что, жалко чернил и бумаги? Так ведь они куплены за мои деньги.

— Да нет, что ты, мне просто жалко…

— Чего тебе жалко? — уже злясь, выкрикнула Марианна.

— Да ничего мне не жалко.

— То-то оно и видно, что тебе вообще ничего не жалко. Возгордился, что зарабатываешь больше меня и думаешь, что тебе всё позволено, что ты имеешь право делать мне замечания, в чём-то упрекать, да? Ты ведь так думаешь? — выкрикнула Марианна.

— Да нет, что ты, мне всё равно, сколько ты получаешь денег.

— Ах, тебе всё равно? — ещё больше разозлилась Марианна. — Тебе даже не интересно, что у меня нет красивых башмаков, красивого платка?

— Да перестань ты, успокойся.

— Сам успокойся. И запомни, Хуан, если мне будет надо, то я смогу заработать деньги, смогу. Учти это, не меньше тебя и может быть, так же быстро как ты в этом своём дурацком клубе. Но только при этом я не стану никого бить, ты понял меня?

— Успокойся, Марианна, я не хотел тебя обидеть, пойми, не хотел.

— Пошёл ты к дьяволу, Хуан! Я не хочу с тобой разговаривать, не хочу тебя видеть! Ступай к своей Сильвии, можете сходить в церковь, можете делать вообще всё, что угодно. Мне абсолютно всё равно. А если хочешь, то попроси её, и она раздвинет свои ноги. И тогда ты…

— Замолчи, Марианна, замолчи, иначе я…

— Что? Ты меня ударишь, да? Привык в своём клубе всех, кого ни попадя… Ну что ж, ударь меня, ударь, если ты такой смелый!

Хуан бессильно опустился на стул.

А Марианна, чувствуя, что добилась своего, забралась в одежде на постель, отвернулась, к стене, натянула на себя одеяло и сделала вид, что спит.

А Хуан ещё долго сидел на стуле, покачиваясь из стороны в сторону, проклиная тот момент, когда он решился заговорить с Марианной.

Утром Хуан ещё спал, когда Марианна быстро собралась и ушла из дому.

Хуан целый день провёл в одиночестве. И он решил, что как только Марианна вернётся с работы, он обязательно поговорит с ней начистоту и признается в своих чувствах.

Но из этого ничего не получилось. Хуан вернулся с улицы, поднялся в свою комнату. Дверь была заперта.

«Где же Марианна? Она давно должна была вернуться с фабрики».

Хуан увидел девиц, куривших в конце коридора, и обратился к ним.

— Эй, красавицы, вы не видели Марианну?

— Марианну, — хихикнули девицы, — как же, видели.

— Где она?

— А мы почём знаем? — в один голос промолвили две проститутки и вновь принялись хохотать, двусмысленно подмигивая Хуану Гонсало.

— Да ну вас к дьяволу, — чертыхнулся парень и сбежал вниз, где за конторкой сидела мадам Клотильда, что-то записывая на маленьких листочках бумаги.

— Сеньора, вы не видели Марианну?

— Нет, не видела. А в чём дело?

— Да вот, как ушла с утра, так и не возвратилась до сих пор.

— Ну, знаешь ли, парень, она девушка молодая, симпатичная, может быть, нашла кавалера, может он её чем-нибудь угощает…

— Дьявол! — вновь чертыхнулся Хуан.

— Да что ты волнуешься, вернётся твоя Марианна, никуда она не денется, я в этом уверена.

— Да и я был бы, уверен, если бы знал, где она, а так…

— Не переживай, ничего страшного. Правда, на улице уже темно, а сброду всякого шляется в этом квартале — не ступить.

— Вот я и из-за этого волнуюсь.

— Хуан, я думаю, твоя Марианна сможет постоять за себя. Девушка она бойкая и в обиду не даст ни себя, ни кого другого.

— Кого другого? — задал вопрос Хуан.

— Это я так, к слову, — и мадам Клотильда вновь углубилась в свои записи.

Загрохотала входная дверь и в холл вбежал запыхавшийся Чико. Его руки тряслись от волнения, а голос дрожал.

— Где Хуан? Где Хуан, сеньора? — закричал парнишка.

— Какой Хуан?

— Да наш, наш, Хуан Гонсало.

— А, этот… поднялся к себе наверх.

— Я к нему поднимусь, ведь у него сегодня бой.

— Какой ещё бой?

— Бой с итальянцем, — закричал Чико и загрохотал башмаками по скрипучим ступенькам.

Хуан в это время выходил из двери своей комнаты.

— Хуан! Хуан! — закричал на весь коридор Чико своим пронзительным голосом.

Хуан даже поморщился от неудовольствия.

— Чего ты орёшь, Чико?

— Как это чего, сеньор Хименос спрашивает, где Хуан, а я не знаю, где ты.

— Как это не знаешь, я перед тобой.

— Это я теперь знаю, — немного извиняющимся тоном заговорил Чико.

— Ну вот, знаешь, тогда пойдём.

— Быстрее! Там уже народу собралось, ты даже себе представить не можешь, Хуан!

— Что, много?

— Много, столько ещё никогда не приходило, полный зал, и на улице стоят желающие. Сеньор Хименос даже билеты хотел начать продавать, но потом решил…

— Что решил?