Высокие звезды

— Да потом решил, что лучше всех пускать, пусть набьётся полный зал. Всё равно он заработает на этом больше.

— Да, заработать он может. А итальянца ты видел, Чико?

— Нет, он ещё не пришёл, но его импресарио сказал сеньору Хименосу, что итальянец тебя' побьёт.

— Может и побьёт, — как-то, не слишком уверенно проговорил Хуан Гонсало.

— Ты что, Хуан? Ты что, нельзя ни в коем случае, я на тебя поставлю деньги! Слышишь? Все свои деньги, а, Хуан?

— Чико, ставь смело, я выиграю этот бой, вот посмотришь.

— Ладно, — обрадованный парнишка подскочил и потряс руку Хуану, — ты молодчина, лучшего бойца я никогда не видел. Все какие-то злые, гордые, а ты хороший, Хуан.

— Ладно, ладно, Чико, погоди.

Хуан и Чико, оживлённо разговаривая, спустились в холл.

Мадам Клотильда посмотрела на эту довольно комичную парочку — тщедушный Чико в шляпе и крепкий, широкоплечий Хуан.

— Сеньора, — обратился Хуан, — если появится Марианна, то скажите, что я её искал.

— А если не появится? — задала вопрос мадам Клотильда.

— Ну, тогда…

— Да она в клубе, — вдруг выкрикнул Чико, — пойдём, Хуан, скорее, она в клубе.

— Как в клубе? Что она там делает? Я же здесь…

— А при чём здесь ты? — Чико даже подскочил, он-то был уверен, что Хуан обо всём знает. — Она танцует, она пришла днём к сеньору Хименосу и обо всём с ним договорилась.

— Как танцует?

Чико смешно пожал плечами, затем отошёл на несколько шагов от Хуана и стал изображать канкан, стараясь как можно выше задрать ногу.

— Чико, да ты врёшь! — Хуан схватил парня и приподнял над полом. — Врёшь! Врёшь!

— Да нет, что ты, я сам видел, собственными глазами. Пойдём, пойдём быстрее, и ты увидишь! Там уже все тебя ждут, все собрались, и сеньор Хименос сказал, чтобы я тебя привёл как можно скорее.

— Да пошёл он к чёрту, твой сеньор Хименос! Будь он неладен! — и Хуан Гонсало, выскочив на улицу, быстро зашагал в сторону ночного клуба.

А Чико, как верная собачонка, бежал за ним следом, поясняя на ходу:

— Она пришла, постучала и говорит, что хочет видеть сеньора Хименоса. Ну, я её и проводил, ведь я-то знаю, что она твоя сестра, Хуан.

— И что сеньор Хименос? — обернувшись, бросил Хуан.

— Он её выслушал, угостил ромом, но Марианна не пила. А затем предложил танцевать.

— Так что, она уже танцует? — остановившись, изумлённо воскликнул Хуан.

— Ну да, конечно. Они вдвоём с Сильвией, в паре, так ноги задирают, что мужчины с ума сходят и бросают к их ногам кучу денег.

— Дьявол! — проскрежетал зубами Хуан. — Так вот что она имела в виду, говоря, что сможет заработать не меньше меня, вот что… Это ужасно, ужасно! Я виноват во всём, только я!

— Что ты говоришь, Хуан? — закричал Чико.

— Да я говорю, не надо было этого делать.

— Чего делать?

— Отстань, Чико, а то я сейчас разозлюсь и не пойду в клуб.

— Ты что, пойдём, ведь сеньор Хименос…

— Да плевать я хотел на сеньора Хименоса и на всех прочих сеньоров, будь они неладны! — зло ругался Хуан.

А Чико был рад. Ведь он понимал, когда Хуан злится, значит он будет драться очень хорошо, будет драться по-настоящему, не жалея ни себя, ни своего соперника. Чико на ходу даже потирал от удовольствия руки, предвкушая то, каким замечательным будет сегодняшний бой, он уже предчувствовал, что его небольшие деньги могут удвоиться, ведь он-то поставит на Хуана.

Наконец-то Хуан и Чико добрались до клуба сеньора Хименоса. Уже издали было видно, что у клуба толпится множество мужчин, стоят экипажи. Многие курили, нервно переговариваясь, обсуждая предстоящий бой.

— А ну-ка расступитесь! — заверещал Чико и бросился впереди Хуана.

Собравшиеся у клуба знали голос Чико, поэтому расступились, ведь за ним торопливо шёл Хуан Гонсало, который сегодня будет драться, непобедимый Хуан Гонсало. Ведь его пока никто ещё не смог уложить на доски пола клуба сеньора Хименоса.

— Эй, Хуан, дерись! Молодчина, мы рады, что ты себя хорошо чувствуешь!

— Избей, покажи этому итальяшке, покажи макароннику, что такое испанец!

— Хуан, мы будем ставить на тебя, только на тебя!

Мужские руки трепали Хуана по плечам, по голове.

А Хуан шёл, насупив брови. Он слышал, как грохочет музыка, но ещё не видел Марианну. И пройдя сквозь толпу, он вдруг увидел голову Марианны и голову Сильвии.

Девушки весело отплясывали, держа друг дружку под руку.

Лицо Хуана передёрнула судорога, и он, расталкивая всех, бросился к сцене.

— Марианна! Марианна! — выкрикивал парень, расшвыривая мужчин, не понимавших, зачем это Хуан Гонсало лезет к сцене.

В конце концов, Хуану удалось пробраться к сцене сквозь плотную толпу болельщиков.

Марианна и Сильвия увидели парня и приветливо помахали руками.

Хуан остановился у самой сцены.

— Марианна! — громко закричал он.

Но девушка делала вид, что абсолютно ничего не слышит и не видит. Она продолжала задорно отплясывать.

— Марианна, — вновь закричал Хуан, — где твоё достоинство? Где? Зачем ты это делаешь?

Один из мужчин швырнул несколько купюр на сцену, и Марианна с Сильвией подошли к краю сцены, чтобы поднять их.

Всё так же весело пританцовывая, Марианна согнулась и прошептала Хуану:

— А где твоё достоинство, когда тебе каждый вечер вышибают мозги из твоей головы?