Высокочтимые попрошайки

— Пускай так: я вроде бы кричу на них, а они молчат, под ноги себе смотрят.

— Прекрасно.

— Я вроде бы и бить их начинаю, но злость проходит.

— Вы это хорошо придумали.

— Одежда на мне — ничего?

— Ваше парадное платье — шик.

— У меня вот и другие часы… Можно их тоже привесить?

— Одних часов достаточно, больше — лишнее.

— За одежду я пятьдесят золотых дал. Будет ли видно на моём портрете, что этот шёлк дорогой, первый сорт?

— Не беспокойтесь, увидят.

— Как это ты покажешь?

— Уж будьте уверены.

— Не подумали бы, что моя одежда всего два золотых стоит.

— Вы напрасно изволите сомневаться, не подумают.

— Ну, хорошо.

— Я пойду в павильон и сделаю некоторые приготовления, через минуту пожалуйте туда же, ваша честь.

— Ладно.

— Если желаете, до того как приступим к делу, позову парикмахера, пусть подстрижёт, подправит и причешет вам волосы и усы.

— Позови.

Парикмахер приходит немедля.

Подобострастно склонив голову набок, пятясь и шаркая ногой, он кланяется Абисогому-аге и принимает выжидательную позу.

— Подстриги мне волосы, посмотрим, умеешь ли, — говорит Абисогом-ага.

— Это наш долг, — отвечает парикмахер.

— Подправь как следует, потому что сейчас пойду сниматься.

— Слушаю! Аби…

— Моей голове, мил-человек, я даю очень большое значение.

— Вы говорите «я даю». Ещё бы вы не давали, достоуважаемый Абисогом-ага! От кого же и ждать, что он даст, как не от вас? Ах, кабы и я не имел бы другой заботы и…

— Живей подправляй.

— Знаю, знаю, что я виноват перед вами, — не смог вовремя прийти к вам с почтением. Но — обстоятельства… Именно обстоятельства не позволили, чтобы я исполнил этот мой долг и сейчас имел право… попросить у вашей милости…

— Потолкуем потом, причёсывай, видишь, человек меня ждёт.

— Ничего, подождёт… Попросить у вашей милости, если это возможно… пятьдесят-шестьдесят золотых. Я тоже ведь как-никак отечественный цирюльник.

— Что за пятьдесят-шестьдесят золотых?

— Пожалуйста, не сердитесь, я прошу ссудить вашему покорному слуге пятьдесят-шестьдесят золотых, дабы я послал эту сумму моему сыну в Париж, а он расчёлся бы с должниками, получил диплом врача, приехал домой, поработал несколько лет и вернул вам ваши деньги, конечно, с процентами. Но, знаю, мне нет смысла просить вас об этом, ибо я не смог явиться к вам с почтением. Вовремя приди я с почтением, сейчас я имел бы смелость просить вас удовлетворить мою маленькую просьбу, но так как я не смог прийти с почтением, вы, ясно, вправе отказать, будь я хоть трижды отечественный цирюльник.

— Некогда мне, братец, слушать такие речи, лучше побыстрей делай своё дело… Что за чудной город!.. «Добрый день». — «Доброго здоровья». — «Дай мне денег». Тут ни с кем просто так и поздороваться-то нельзя! Господи боже, упаси и помилуй!.. Но всему есть мера, эфенди… Да, пока не поздно, надо отсюда бежать.

— Эфенди чем-нибудь расстроен? — сказал, входя в мастерскую священник в возрасте между пятидесятью и шестидесятью.

— Сил нет терпеть, святой отец!

— Моё вам благословение, душа моя; хоть вы меня не знаете, но мне давно и хорошо известно, кто вы. Как чувствуете себя? Надеюсь, недурно?

— Если честно, — плохо.

— Не дай господи… Бог даст, скоро будет ещё лучше… Хотел бы несколько минут побыть наедине с вами… (Парикмахеру) — Оставь нас ненадолго. Я и за тебя словечко замолвлю. Узнаю от эфенди, чего ты хочешь, и походатайствую, чтобы он поспособствовал… Мол, господин брадобрей, сами понимаете, тоже наш соотечественник, в его жилах тоже кровь Гайка течёт, и не воздать ему должное — грех. (Парикмахер уходит.) Я не без причины, само собой, пожелал поразговаривать с вами без свидетелей, — продолжал поп. — Вы решили жениться… Да и почему бы вам не жениться? Узнав о вашем намерении, я очень обрадовался. Ещё бы не обрадоваться! Ведь когда женятся такие, как вы, в нашей нации впоследствии богатых мужчин становится больше. Вы, конечно, ищете хорошую девушку. И нельзя не искать, надо- На вашем месте я бы тоже искал… И, конечно, хотите, чтоб она из богатого дома была? И правильно делаете. Жениться на бедной, безденежной, признаться, тоже не бог весть что… Которые из барышень могут меня послушаться, как раз все такие: и хороши собой, и богаты.

— Благодарствую, на днях и пойдём посмотрим, каковы они. А хочешь, чуть подожди, вот снимусь, и тогда прямо отсюда и отправимся. Скажу откровенно — у меня в этом городе другого дела и нет. Я приехал найти себе невесту, побуду здесь ещё несколько дней, найду— обручусь и вместе с ней уеду, не найду — всё равно уеду, потому как здесь у меня ни минуты покоя, и я очень устал…

— Вы правы, да и времена нынче худые, эфенди, денежный кризис, невиданный денежный кризис царит повсюду… И в нации нашей бедных всё больше и больше. Одним словом, я подожду вас, и когда освободитесь, сразу и отправимся.

— А этот каналья пришёл подправить мне волосы и вдруг исчез

В эту минуту господин Дереник выскакивает из внутренней комнаты и говорит:

— Пожалуйте в павильон!

— Но мои волосы…

— Не беда, я причешу.

— Но мои усы…

— Ничего, я подстригу.

Дереник препровождает Абисогома-агу в павильон.