Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Следует, очевидно, оговориться относительно формального, хотя и не лишенного содержательной нагрузки, вопроса. В документах 20-30-х годов должность Н. А. Скрыпника воспроизводится в двух вариантах – «народный комиссар образования» (сокращенно – наркомобр – на украинском языке: нарком освіти – наркомос) и народный комиссар просвещения (наркомпрос – на украинском языке: нарком просвіти – наркомпрос). Поскольку аналогичная структура в Совете народных комиссаров СССР именовалась народным комиссариатом просвещения, думается, в издании на русском языке с целью устранения разночтений далее целесообразно использовать термины наркомат просвещения и нарком просвещения (наркомпрос), оставляя словосочетание «нарком образования» лишь в случаях цитирования источников.

В-третьих, объективные моменты в данном случае органично дополнялись субъективным фактором. Николай Алексеевич Скрыпник был, безусловно, одним из самых талантливых тогдашних руководителей республиканского, да и, пожалуй, союзного ранга. Сама его натура была глубоко творческой, «жадной» к интеллектуальному труду, даже неуемной в этом отношении. Немаловажным было и то, что нарком просвещения вовсе не считал себя только уполномоченным от партии или правительства на культурном фронте, как значительное число работников того времени, в основном не очень образованных, не подготовленных к такой сложной, тонкой, деликатной роли (большинство из них – к их чести – это понимали, признавали и считали свою миссию вынужденной обстоятельствами, временной). Николай Алексеевич имел свое собственное мнение в каждом из сложных вопросов культурно-духовного процесса, имел свой компетентный голос, с которым считались. Он завоевал право говорить на равных с деятелями науки, культуры, художниками своей значительной профессиональной подготовкой, своим весомым творчеством.

Высокий авторитет в кругах интеллигенции Н. А. Скрыпник получил еще задолго до того, как возглавил Наркомат образования, поскольку вопросы духовной жизни всегда вызывали у него живой, повышенный интерес, неизменно привлекали. Для своего времени он по праву считался одним из самых образованных и одаренных партийных и государственных деятелей. Хотя на расширение кругозора, на углубление знаний, казалось бы, было не так много времени и всего приходилось добиваться самому, уровень его эрудиции в различных сферах, в том числе научной, – просто ошеломляющий. Библиография опубликованных работ превышает 800 единиц. Не было сколько-нибудь важного события, общественно значимой проблемы, на которую бы он не откликнулся. Фамилия Скрыпника-автора годами не сходила со страниц периодики. Достойно всяческого удивления разнообразие тем, к которым он обращался. Впрочем, темы диктовались жизнью, а она была разнообразной, бурной, даже взрывной в те переломные, непростые времена.

К этому важно добавить еще и то, что развитие науки, культуры, искусства происходило в 20-е годы в значительной степени на почве национального возрождения, в условиях активизации национального фактора. Николай Алексеевич и тут чувствовал себя достаточно уверенно, поскольку все годы работы в Украине продолжал углубляться в национальный вопрос, считался одним из его признанных теоретиков.

Поэтому приход Скрыпника на должность наркома просвещения сам по себе воспринимался как в целом оправданный, закономерный. Хотя нельзя сказать, что смена наркомов не вызывала и вопросов. До Николая Алексеевича этот пост занимал Александр Яковлевич Шумский – интеллектуал и опытный политический работник с непростой судьбой. Выходец из партии боротьбистов, он душой воспринял Советскую власть, преданно работал в интересах ее укрепления и одновременно очень болел за суверенитет своего народа, родной Украины. С его именем и деятельностью на посту наркома просвещения связан первый, достаточно плодотворный этап в осуществлении политики украинизации. Но воспринималась украинизация непросто, часто с предосторожностями и вызвала, в конце концов, негативное отношение к ее активному поборнику со стороны И. В. Сталина и Л. М. Кагановича. Последний возглавлял в то время ЦК КП(б)У. В конфликте с ним Шумский оказался, к сожалению, практически в изоляции. Большинство руководящих работников республики поддержали сторону выдвиженца Сталина – Кагановича. Не оставался в стороне от упомянутых событий и Николай Скрыпник. Он неоднократно весьма критически выступал против Шумского, прибегал к бескомпромиссным оценкам его взглядов и деятельности. Именно Скрыпнику принадлежит и термин «шумскизм». Он родился в ходе зажигательной полемики и, несмотря на, казалось бы, очевидную алогичность (Николая Алексеевича позже немало критиковали за то, что явление, идейно-политическое течение он отождествил с деятельностью только одного человека, хотя сам он так никогда не утверждал, хорошо понимая такие вещи, и говорил о шумскизме как феномене, получившем определенное распространение), достаточно прочно вошел в тогдашний политический лексикон. И сегодня без него также не обходятся, хотя и с оговорками.