Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Возможно, к цитате можно было бы в этот раз и не прибегать, однако поражает то, для кого Н. А. Скрыпник «разжевывает» смысл, содержание, направленность «теории» борьбы двух культур, «представляющий собой лишь недостаточное и довольно грубое выражение люксембургианства на украинском почве»[410]

. Оказывается, для самого автора теории – Д. З. Лебедя. И, несмотря на то что со времени ее появления «утекло немало воды», бывший секретарь ЦК КП(б)У был подвергнут самой уничтожающей критике и отказался от своих развенчанных взглядов, Николай Скрыпник и в дальнейшем настаивал: «Мой вывод из всего сказанного и несказанного: Вам, Дмитрий Захарович, предстоит исполнить еще не выполненный долг: открыто и полно, по-большевистски, выступить с марксистским, ленинским разоблачением вашей же “теории” борьбы двух культур на Украине и этим сделать Ваше личное отречение от этой бессчастной теории средством воспитать пролетарские массы»[411]

.

Тот факт, что сам автор от «теории» «отказался (хотя и не разоблачил)», советский нарком считал недостаточным. Поэтому пошел на такой, видимо, не во всем оправданный и корректный шаг. После публикации в журнале «Большевик» (1928, № 7) статьи Д. З. Лебедя «Внимание идеологическому фронту» Николай Алексеевич поместил в журнале «Большевик Украины» «Письмо к тов. Лебедю». Это письмо было подробной рецензией на рукопись статьи Лебедя, которую автор направлял Скрыпнику в процессе подготовки материала к печати. Лебедь выступал против известной статьи М. С. Волобуева об экономике Украины, и нарком образования сделал полтора десятка пространных замечаний. Автор практически все их учел, кроме одного: в публикации Николай Алексеевич не нашел саморазоблачения автора и поэтому добавил к собственно частному документу, который решил обнародовать, еще и послесловие. В нем позиция наркома становится жестче, Д. З. Лебедю инкриминируются новые провинности: «…Тов. Лебедь, приняв во внимание почти все мои предложения и замечания, обошел только одно, а именно то, что, по моему мнению, должно было бы прежде всего быть принято во внимание: о крайней потребности именно для тов. Лебедя дать мотивированную критику той его старой теории борьбы двух культур, об отказе от которой он теперь заявляет в своей статье. В этом была одна из главных причин моего письма к нему. Он этого совета не принял, надо сожалеть об этом, тем более что такое уклонение тов. Лебедем от мотивировки своего отказа от своей предыдущей ложной “теории” и отказ от подачи критики ее – теперь уже нельзя признать случайным, а он является уже умышленно и полностью сознательным, потому что только тот вопрос моего письма тов. Лебедь оставил без всякого внимания»[412]

.

Однако и этого наркому показалось мало. Он обращается к своим замечаниям, называя положения рукописи статьи Лебедя «ошибками» и в своем докладе на кафедре национального вопроса Украинского Института марксизма-ленинизма 14 декабря 1929 г.[413]

И снова Николая Алексеевича не смущает, что он делает достоянием широкой гласности элементы «рабочего» характера, собственно – подготовительные материалы, бегло признав, что те ошибки «в основном исправлены».

Защищать Николая Скрыпника от незаслуженных критических нападок – вовсе не означает его идеализировать, тем более – любить. Как и любая деятельная, многогранная личность, в сложных обстоятельствах жизни (а она к тому же катилась вовсе не по пробитой колее) он нередко и немало ошибался. В своих ошибках иногда проявлял удивительную неуступчивость, настойчивость, граничащую с бестактностью, безжалостностью, грубостью, даже жестокостью. А не во всем обоснованные обвинения, кажется, в чем-то могли быть порождены и политической конъюнктурой.

Возможно, это шло от характера, внутреннего убеждения, что так, как он, уяснять сущность общественных процессов, понимать их логику, видеть перспективу вообще редко кто способен. Поэтому, например, положительно в целом оценивая упомянутое публичное выступление Лебедя против Волобуева, Скрыпник видел в нем и немало недостатков, которые очень хотел дополнительно подчеркнуть, и поэтому ссылался на свою речь «По поводу экономической платформы национализма» во время дискуссии в Институте марксизма вокруг известной публикации Волобуева в «Большевике Украины»[414]. Между тем, собственно предметный разбор концепции ученого, аргументированная ее критика сопровождались и заявлениями, которые сегодня бы назвали безапелляционным приговором. Именно так воспринимается абсолютно категоричный тон таких, скажем, выводов: «Кто стоит на положении противоположных интересов Украины и СССР, тот сторонник или русского, или украинского национализма. Не забудьте, что там, на Западе, в капиталистических странах всемирное угнетение и эксплуатация, а здесь братское объединение и помощь, уничтожение колониального состояния и развитие всех народов.