Высота одиночества. Все за мечту

Алла посмотрела дочери в глаза, пытаясь подыскать правильные и нужные слова, но возле порога раздался раскатистый и властный голос главы Федерации:

– Это не тебе решать, – Владимир вошел внутрь, прикрыл за собой дверь и осмотрел раздевалку, желая убедиться, что, помимо их четверки, здесь никого нет.

Мельком взглянув на привалившегося к стене Игоря, он приблизился к Алле и Рине и остановился. Крылов молча наблюдал за разыгравшимся действом и отчего-то чувствовал себя в этой компании лишним.

Между тем Бердников продолжил:

– Что случилось?

– А тебе еще не донесли? – язвительно улыбнулась Алла.

Владимир четко повторил вопрос.

Алла ответила:

– Кто-то украл ее коньки перед стартом. Рината была вынуждена выступать в коньках Решетниковой. Я думала, такие истории уже в далеком прошлом, – Богославская, еще не до конца верившая, что подобное действительно могло произойти, покачала головой.

– Ясно.

Поджав губы, Владимир перевел взгляд на Ринату. Та сидела, притянув к груди ногу и, обхватив ее ладонями, уткнулась в колено подбородком:

– Ты поедешь на Олимпиаду.

– Не нужно громких заявлений, Владимир Николаевич, – Рина вскинула на него глаза. – Я не поеду вместо третьей пары.

– Хватит! Тебя никто спрашивать не будет!

– И это не новость! – Рината медленно поднялась и встала напротив главы Федерации. – Вы меня – и вообще никого – никогда ни о чем не спрашивали. Совершаете поступки, которые понятны лишь вам и удобны исключительно для вас. Но я… – Рината бросила беглый взгляд на Аллу и упрямо посмотрела на Бердникова. – Она родила меня вопреки вашей воле. Пошла против вас, и я… я тоже пойду. Вы не замените Алису с Максом. Это несправедливо и не по спортивному принципу.

– Жизнь редко бывает справедлива! Думаешь, кто спер твои коньки?! Техничка? Или, может, партнер?! Нет, Рината, явно кто-то из призовой тройки: Решетникова! Или Максакова! И они отобрались в сборную, а ты – нет! Они едут на Олимпиаду, а ты – нет! Где здесь честность?!

– Конечно, нигде! – гневно ответила она. – Но вы же глава Федерации, Владимир Николаевич, вот и найдите справедливость! Только настоящую, а не ту, которая вас устраивает.

– А ты знаешь, что меня устраивает? – голос напоминал раскаты грома, и кто-то другой на месте Рины мог бы испугаться, но она сурово молчала. Владимир продолжил. – Значит, решила… молодец! А его спросила?! – Бердников махнул рукой на Игоря. – Что думает твой партнер? Мир не вокруг одной тебя вертится, Рината. И второго шанса может не быть. Ни у тебя, ни у него.

– По-вашему, нужно шагать по головам? Плюнуть на все и нестись вперед паровозом, не замечая никого на пути?!

– Я считаю, что, если у тебя есть цель, – иди к ней, ползи. Делай все для ее осуществления, Рината.

– Возьму на заметку, спасибо, – с презрением проговорила она.

Они смотрели друг на друга, и Владимир чувствовал, что теряет самообладание. Он привык действовать с позиции силы, быстро принимать решения и не допускал отпора со стороны. Приказы должны исполняться. Но с Ринатой получалось иначе. Всегда. Родная дочь, зеркальное отражение отца… Целеустремленность и сила духа сплелись с женским очарованием, упрямство с чувственностью, сила со слабостью. И это выбивало из колеи, пугало Бердникова, зато делало Рину недосягаемой. Он понимал ее, как никто другой в целом мире, однако она все еще оставалась тайной.

– Меня не интересует, что ты думаешь по поводу тренерского совета. Кто поедет – решит большинство, – прочеканил он, замечая, как с каждым словом взгляд Рины становится тверже. Это спутало его мысли, заставило почувствовать неуверенность. В сущности, он знал лишь одно – дочь получит олимпийскую мечту. Но ведь и Рината не отступит. И черт подери, она права.

– Я из-под земли достану ту гадину, которая рискнула пойти против меня, – глаза мужчины опасно сверкнули. Он направился к выходу, замер возле Игоря, смерив его пристально-оценивающим взглядом, и вышел за дверь.

Раздевалка погрузилась в тягучую, вязкую тишину. По законам жанра, кому-нибудь следовало выдать одну из тех ободряющих фраз, что призваны вселить в душу изрядную порцию оптимизма. Что-нибудь позитивное и абсолютно бестолковое, типа «не все потеряно», «есть вероятность», «существуют возможности». Но вероятности и возможности были весьма сомнительными, поэтому никто ничего не сказал.

Взъерошив волосы, Игорь прошелся от одной стены к другой, а потом, не глядя ни на одну из женщин, снова принялся мерить шагами раздевалку. Рина пристально следила за парнем.

– Вам пора идти на награждение, Алла Львовна, – сказала девушка едва слышно, но и Игорю, и Алле показалось, что она кричит.

Богославская не сразу поняла смысла слов. Нахмурив лоб, посмотрела на дочь. Та вдруг стала совершенно спокойной, будто не она десять минут назад проиграла, наверное, главный старт в жизни.

– Что? – переспросила Алла.

– Аня и Матвей, – напомнила Рината. – На стадионе уже все готово к награждению. Идите.